преисподнюю не собираюсь, мне нравится жить на полную катушку.

– Этого никому не миновать, Сафо. Ты не знаешь заранее, чего захочешь через минуту. – Слова архидема потащили за собой мысли девушки.

Она почувствовала на плече руку архидема. Скосила глаза. Руки не было. Растерялась, потому что определенно ощущала на правом плече тяжесть. Движением плеча попыталась сбросить ее, но не получилось. Сделалось жутко. Не могла сообразить, в какую историю вляпалась и кто он, этот архидем.

Его голос будто обдал сыростью подземелья:

– Первый архидемон Прондопул, Сафо, посланец Властелина Игалуса.

Софья затравленно обернулась. Никакого Властелина Игалуса она не знала и знать не хотела. Но ощутила, как с плеча убралась тяжесть, и увидала руки Прондопула у него на коленях. Пальцы пошевелились. Девушка уловила их прикосновение к своей щеке. Не поверила. Она точно знала, что руки Прондопула продолжали лежать на коленях. А щека чувствовала касание пальцев. Жар пробежал по лицу и превратился в лед. Софья сжалась, ей вдруг мучительно захотелось увидеть подружку Анастасию.

Прондопул показал в боковое стекло:

– Анаста близко.

Софья вскинула брови, оцепенела. Анастасия шла по мосту наперерез потоку машин. Размахивала рукой, смеялась, не обращала внимания на звуки сигналов, шипение шин, злые лица водителей. Приблизилась к автомобилю Софьи, распахнула дверцу и плюхнулась рядом. Смешливо дернула плечом. У Софьи от изумления вспотели ладони, мозг запылал огнем:

– Чертовщина какая-то, – выдохнула, покрываясь испариной. – Невероятно. – Глянула на Прондопула. – Этот номер у вас не пройдет! Вы элементарно срисовали Настю на мосту. Но откуда вы ее знаете?

– Было бы странно, Сафо, если бы я не знал ее! – сухо отозвался Прондопул.

Софья ревниво заегозила, слова архидема показались ей обыкновенным притворством, и она вопросительно зыркнула на Анастасию:

– Ты и с ним спишь? Только не говори, что не знаешь его!

Голос Прондопула придавил Софью к сидению:

– Не глупи, Сафо!

– Я вам не Сафо! – воскликнула та.

– Ты многое забыла, – тоном учителя проговорил архидем. – Твоя память не идеальна. Но прошлое не отпустило, оно в тебе. Напомню. Остров Лесбос, город Эрос. Ты приняла дар Властелина Игалуса и стала совершенством в искусстве порока. А теперь, я наблюдаю, ты мечешься между Властелином и Творцом. Глупо, Сафо, думать, что Творец непорочен. Ибо порочны все, кого создал он по образу и подобию своему. Вспомни, ведь Йешуа зачат нетрадиционным способом. Это ли не порок? – Прондопул чуть изменился в лице, и девушке показалось, что он усмехнулся. – Как видишь, нет ничего прекраснее порока, Сафо. Взгляни вглубь столетий, там твое будущее. Прошлое никогда не отпускает, оно всегда в будущем, а будущее всегда в прошлом, – голос Прондопула бил в ушные перепонки, застревал в полушариях мозга, подчинял сознание. Анастасия рядом замерла в оцепенении. Прондопул посмотрел на ее затылок. – Ей также есть что вспомнить. В прошлом будущие познания, а в настоящем прошлые ошибки.

Голова Софьи закружилась, все обволокло туманом.

А когда туман разошелся, она уже ступала босыми ногами по прибрежным, отшлифованным водой камням острова Лесбос. Теплая волна ластилась. Отражение в воде жило.

Она протянула к нему руку: здравствуй, Софья. Но стоп. Почему Софья? Какое-то варварское имя. Не положишь на стих. Ведь она не знает никакой Софьи. Сафо, она – Сафо.

Сафо была голой. Она отвергала одежды в своем «Доме муз». Это была свобода. Ничто не должно стеснять движений и мешать любоваться женской красотой. Нет ничего выше женской красоты. К сожалению, красота недолговечна, потому надо поедать ее беспрерывно, пока она есть.

Солнце жарило. Сафо любила солнечный жар. Солнечные рифмы будоражили мозг, бросали к ее ногам весь мир. Ее стихи заучивали и разносили по свету. Великолепная Сафо, изумительная Сафо, превосходная Сафо, неповторимая Сафо, неподражаемая Сафо. Слава кружила над нею. Со всего света в ее «Дом муз» стремились юные гетеры. Она была богиней для них. Для тех, чьи голоса сейчас сыпались за спиной.

Один голос выделялся особенно, это был голос Анасты. Выпорхнув из-под оливкового дерева, оставив воркотню обнаженных гетер, та подбежала вплотную. Притиснулась грудью к плечу Сафо:

– Люди судачат, боги Греции против любви между женщинами.

Сафо сморщила лицо:

– Покажи мне того, кто сам разговаривал с богами.

Анаста поежилась:

– Оракулы. Боги избрали их.

– Это боги сказали тебе?

– Н-нет, – сбивчиво отозвалась Анаста и чуть отстранилась от Сафо.

– Оракулы врут. Никто их не избирал. Они сами назначили себя посредниками между людьми и богами. Они самозванцы.

– Но люди верят им.

– Это им наказание от богов, потому что надо верить богам, а не оракулам.

– Я не понимаю.

– Тебе и не нужно понимать. У тебя от богов другой дар.

Щеки Анасты полыхнули от удовольствия, она схватила руку Сафо, но спросила осторожно:

– А ты точно знаешь, Сафо, что это от богов?

– Ты такая наивная. Ну, конечно, Анаста. Кто ж еще может заботиться о нас с тобой?

Анаста откинула волосы, приподнимая вздохом небольшую грудь, и вдруг застыла от неожиданности.

Перед ними возникла черноволосая, с пронизывающим размытым взглядом фигура архидема Прондопула в легкой накидке. Крепкая мускулистая грудь и ноги густо усыпаны черными волосами. Еще секунду назад на этом месте никого не было.

Сафо вздрогнула, отступила и замерла.

Прондопул спокойно, но уверенно проговорил:

– Ты заблуждаешься, Сафо. Тебя защищает Игалус, а боги мстят за дар, принятый от Властелина. Как мелкие пакостники, они убили твоего мужа и дочь. Ты избранница Игалуса. Но можешь отказаться от дара, тогда станешь обыкновенной.

– Ни за что, – растерянно пробормотала Сафо, ее сковала неспособность противиться этому голосу и взгляду.

– Я тоже не хочу! – подхватила Анаста, зубы ее застучали.

– Искусство порока превосходно. Наслаждайтесь. – И архидем пропал, как будто его не было.

Тут же обеих охватила страсть, вымыла из мозгов иные мысли. Губы потянулись к губам. Тень оливкового дерева накрыла.

Гетеры последовали примеру, разбросавшись парами на подстилках.

Но длилось все недолго. Глубокое небо над Лесбосом вдруг надвое разорвала кровавая молния. Разряд ударил в дерево, под которым сплелись Сафо и Анаста. Дерево вспыхнуло ярким пламенем.

Гетеры, перепуганные, с криками расползлись в разные стороны.

Сафо подхватилась и потянула за собой Анасту, однако та была неподвижной. Сафо пригляделась к ее безмятежному красивому лицу: висок, опаленный огнем, пробит и кровоточит. Сафо вскрикнула и заскулила, вскидывая руки:

– Они опять убивают тех, кого я люблю!

Гетеры насильно оттащили ее от тела Анасты.

Сафо не сразу пришла в себя. Опомнившись, вошла в воду, присела. Вода накрыла с головой. Сафо почувствовала страх, ей стало не по себе. Все закачалось и перевернулось вверх ногами. В ушах прозвучал знакомый голос Прондопула:

– Они