доброй воле. Ведь этот аромат смог бы отменить и нейтрализовать действие всех других, а значит, и прервать неестественно затянувшееся существование кучки долгожителей, которым они обязаны «Аромату вечности».

«Аромат вечности», в свою очередь, когда-то давным-давно придумал всё тот же Даан де Брёйн. Изначально старый ароматекарь планировал создать средство для лечения тяжёлых болезней, но случайно изобрёл аромат, способный продлевать жизнь на сотни лет. Когда он спохватился и задумался о последствиях, было уже слишком поздно. Из-за неосторожного обращения с этим ароматом и он сам, и его помощник Виллем нечаянно стали «вечными».

Чтобы остановить дорвавшихся до бессмертия безумцев, Даан и начал работать над рецептом «Аромата конечности». Ведь единственное, чего боялись «вечные» – это перестать быть таковыми.

Но, к сожалению, «Аромат конечности» не работал так, как было задумано: у него обнаружились непредусмотренные побочные эффекты. И «в некоторых случаях может вызвать смерть!» было только верхушкой айсберга. Поэтому мы ни за что не стали бы пользоваться этим ароматом. И «вечные» наверняка прекрасно об этом знали.

Но вот если бы его удалось изменить, если бы у меня получилось переработать формулу, у нас в руках оказалось бы мощное оружие против них. Правда, я понятия не имела, как «починить» этот сложный аромат. По сравнению с этой задачей переделать «Мечтательный бриз» – детская игра. «Аромат конечности» был не на шутку опасен, и дело с ним обстояло совсем иначе. Главная сложность заключалась в том, что я не могла его попробовать, то есть понюхать и прочувствовать. Открывать флакон было ни в коем случае нельзя – а как же тогда понять, что не так с формулой? Тут и мой талант сентифлёра бессилен. У меня в распоряжении был лишь записанный рукой Даана де Брёйна рецепт аромата и наброски идей по его улучшению, от которых у меня только ещё больше опускались руки. Ведь даже сам основатель аптеки ароматов не сумел устранить ужасные побочные эффекты. А раз не сумел он – то как же справлюсь я?

Всё ещё ломая над этим голову, я выскользнула в коридор и, очень громко постучав в дверь Бенно, проворчала:

– Ну давай уже выходи. Приготовлю тебе какао.

Бенно страшно обрадовался и вприпрыжку бросился мне навстречу:

– Да-а-а!

– Но... – тут я на секунду остановилась и окинула пятилетнего брата строгим взглядом, – если ты завтра утром опять оставишь дверь нараспашку и включишь этот свой рёв и рык на полную громкость, это будет последнее какао. Ясно? Самое что ни на есть последнее-распоследнее!

– Договорились! – Бенно кивнул и засиял самой неотразимой из своих улыбок. – Сегодня я просто забыл. А завтра не забуду.

– Ну разумеется, – тяжело вздохнула я, и, не выдержав, заулыбалась в ответ. Долго сердиться на этого мелкого поросёнка у меня никогда не получалось.

Спускаясь по скрипучим ступенькам на первый этаж, я, как обычно, втягивала носом смесь самых разных запахов, проникающих на виллу снизу из аптеки ароматов сквозь щели в деревянном полу. Мне нравилась эта путаница, разнообразие обонятельных ощущений. Пахло всегда по-новому – и в то же время как-то привычно.

Было раннее утро, весна в этом году задерживалась, а печи за ночь, как всегда, успели прогореть, поэтому я вновь отчётливо ощутила, каково это – жить в доме без электрического отопления. Я быстро стащила с дивана в гостиной два тёплых пледа, один накинула на плечи Бенно, а второй – себе. Укутавшись в них как шерстяные мумии, мы проскользнули в кухню. Помешивать какао на газовой плите одной рукой так, чтобы при этом не подпалить плед, оказалось не такой уж простой задачей.

– Люди? – Голос Бенно вдруг зазвучал непривычно серьёзно.

– Что? – спросила я, не глядя на него. Я как раз сосредоточенно пыталась разлить какао, и желательно не на кухонный стол, а в две чашки.

– А зачем этот великан вчера приходил?

– Что? Какой великан? – переспросила я, вытирая капли липкого какао с края кружки. – Это ты о чём?

– Ну, этот Бонси. У него ещё такой странный глаз, который не шевелится.

– Что? – Липкие капли мгновенно вылетели у меня из головы. – Ты хочешь сказать – Бонски? Тот великан из поезда? Друг Виллема, который всё время молчит?

Бенно подул на горячее какао и закивал:

– Да, точно! Он. Тот самый, со шрамом на лице. Я его вчера видел.

– Как?! Что... – Я плюхнулась на стул и в недоумении уставилась на брата. – И где же?

Бенно шумно отхлебнул из кружки:

– Ну... Здесь.

– На Лавандовой улице?! – В первое мгновение меня пронзил обжигающий ужас, но я быстро пришла в себя и покачала головой. – Нет, не может быть. Тебе это наверняка просто приснилось. – Говоря это, я снова почувствовала укол совести. Хватило же ума потащить за собой Бенно в логово «вечных»! А теперь вот ребёнка по моей вине мучают кошмары! В задумчивости я сделала слишком большой глоток из чашки и резко отшатнулась назад – какао всё ещё было обжигающе горячим.

– Мне это не приснилось! – Бенно с такой силой грохнул чашкой о стол, что какао в ней пошло волнами. – Тут был Бонси! В своём чёрном плаще. Он ходил вокруг нашего дома. И вокруг оранжереи!

Я вскинула брови:

– А когда, ты говоришь, это было?

– Да вчера же! – сердито воскликнул Бенно.

– Ну хорошо, а что же ты тогда вчера мне об этом не рассказал?

Бенно выпятил нижнюю губу:

– Я собирался! Но потом мы ели лазанью и я забыл.

Что ж, это звучит логично. При виде лазаньи Бенно забывал обо всём на свете.

– А что Бонски делал, когда ходил вокруг виллы?

– Смотрел! – выпалил Бенно. – Стоял за Ханниными розовыми кустами, и больше ничего. Я поздоровался, а он ничего не ответил! Мне он не нравится, он невежливый, не хочу, чтобы он сюда приходил!

– И я этого не хочу, – сказала я, убирая за ухо непослушную прядь. С одной стороны, я всё ещё сопротивлялась, не желая верить рассказу Бенно, но с другой... С чего бы ему такое выдумывать? Может быть, Бонски надеялся встретить меня, потому и не заговорил с Бенно? – В следующий раз, если увидишь его, сразу скажи мне, ладно? – попросила я.

– Угу, – промычал Бенно, помешивая ложкой в чашке.

Я встала и выглянула в окно.