– Прощу прощения, что явилась в столь поздний час, мистер Хэмптон. Я понимаю, что это дерзко, но, поверьте, у меня просто не оставалось выбора. Кроме вас, мне не к кому пойти и не с кем посоветоваться.

Джулиан был не из тех, кто часто улыбается, однако на этот раз он широко улыбнулся. Пенелопе нравилась его улыбка: открытая, дружественная, но все же полная какой-то мужской соблазнительности. От этой улыбки Пенелопа готова была зардеться, словно шестнадцатилетняя девушка. Знал бы Джулиан, какой властью над женщинами обладает его улыбка!

– Сомневаюсь, графиня, – усмехнулся он, – что вы хотя бы секунду раздумывали над другими вариантами. Готов поспорить, что даже если вы и могли с кем-нибудь посоветоваться, все равно в первую очередь обратились бы ко мне!

Пенелопа хотела уже подняться, но Джулиан сделал жест, говорящий: «Сидите, сидите, не вставайте!» Он пододвинул к дивану роскошное кресло цвета красного вина и уселся в него прямо напротив нее. Глаза его пристально наблюдали за гостьей.

– Я приказал слугам сделать чаю, – произнес он, – но, поскольку вы, кажется, чем-то взволнованы, может быть, чего-нибудь покрепче?

От напитка покрепче Пенелопа не отказалась бы час назад, продрогнув с дороги. Но, поджидая Джулиана в его библиотеке, она уже успела согреться.

Джулиан опять пристально посмотрел на нее, и Пенелопа почувствовала себя неловко. О чем он думает, разглядывая ее? Что она уже не так молода и красива, как в былые годы? В последний раз он, правда, видел ее полгода назад... Вряд ли она успела за это время так уж сильно подурнеть. Но, когда мужчина не видит женщину достаточно долго, в первую очередь он невольно обращает внимание именно на это.

– Я не знал, что вы вернулись в Англию! – произнес он. Мягкий, бархатный голос Джулиана всегда завораживал Пенелопу, еще с тех пор, когда она была молоденькой девочкой. – Леклер мне ничего не говорил...

– Мой брат и никто из семьи не знают, что я здесь. Я вернулась несколько дней назад и остановилась в гостинице «Майвертс». Надеялась, что там я смогу прожить несколько дней в безопасности, пока не решу, что мне делать дальше. Но оказалось, что ошибалась. Уверена, сегодня меня явно кое-кто узнал, хотя я ни разу не появлялась на людях без вуали. Если станет известно, что я вернулась, то мне конец!

Джулиан задумчиво и немного цинично скривил губы. Эта привычка, знакомая Пенелопе до боли, так нравилась ей...

– Полагаю, графиня, – произнес он, – если ужу вас хватило духа отправиться ко мне ночью, подвергая риску и свою, и мою репутацию, вам действительно нужна серьезная помощь. Что же случилось, черт побери?

На Пенелопу вдруг накатила новая волна страха, отчаяния и вины перед Джулианом. Она ведь действительно подвергает риску его репутацию ради решения своих проблем.

– Глазбери хочет вернуть меня, – проговорила она. – После стольких лет он вдруг начал требовать, чтобы я родила ему наследника.

Баткин принес чай.

– Спасибо, любезнейший, – проговорила Пенелопа, принимая из его рук чашку. – Прошу простить, что потревожила вас в столь поздний час!

– К вашим услугам, мэм! – кивнул тот.

– Спасибо, Баткин, можешь идти. – В голосе Джулиана звучал явный намек на то, что он не желает, чтобы его разговор с гостьей кто бы то ни было подслушивал. Дворецкий удалился.

Оставшись наедине с Хэмптоном, Пенелопа снова почувствовала неловкость. Не глупо ли? В конце концов, она далеко не первый раз обращается за советом к мистеру Хэмптону. Он ведь их семейный адвокат.

Тем не менее эта встреча казалась Пенелопе почему-то не такой, как предыдущие. Поздний ночной час, интимная обстановка библиотеки, приглушенный свет – все это и кружило ей голову, и смущало. В этот миг Пенелопа чувствовала себя не столько клиенткой, обратившейся за помощью к адвокату, сколько женщиной, заявившейся к мужчине посреди ночи.

Однако в поведении Хэмптона не было ровным счетом ничего, что заставляло бы ее так себя чувствовать. Трудно было сказать, что у него на уме. Лицо Джулиана, во всяком случае, не выражало никаких эмоций/

– Граф прислал мне письмо в Неаполь, – начала она, – оно пришло, еще когда мой брат и Бьянка были там. Возможно, Верджил упоминал вам об этом письме.

– Мимоходом. Но он не говорил, что именно это письмо стало причиной вашего невозвращения в Англию и вы остались в Неаполе.

– Чем же он тогда объяснил, что я там осталась?

– Тем, что вы-де находите тамошнее общество более притягательным для дамы в таком положении, как ваше.

Пенелопа почувствовала, как краска приливает к ее лицу. За обтекаемой формулировкой, в которую облек ее брат, виконт Верджил Леклер, истинную причину ее пребывания в Неаполе, стоял явный намек на общество молодых галантных мужчин, увивавшихся вокруг Пенелопы.

– Но вам ведь действительно нравится тамошнее общество? – прищурился он.

– Не могу отрицать. – Тон Пенелопы предполагал, что они оба отлично понимают, что на самом деле имеется в виду.

– Тогда почему же вы в конце концов все-таки вернулись сюда?

– Как мне показалось, граф хотел выкрасть меня силой. Он явно подсылал ко мне своих людей. Я все равно бы не чувствовала себя там в безопасности.

Джулиан задумался на минуту.

– А что конкретно было в том письме? – спросил он.

– То письмо было не единственным. В первых двух, по сути дела, ничего не было, кроме угроз отказать мне в какой бы то ни было финансовой помощи, если я в Неаполе вдруг сделаю что-нибудь, компрометирующее его доброе имя. Угрозы вполне в духе моего благоверного.

– Кроме этих двух, были еще письма?

– Да, одно. Пришло, когда я почти уже собралась домой с Верджилом и Бьянкой. Граф требовал от меня вернуться к нему как к законному мужу. Грозил, если я не вернусь добром, применить силу. Говорил, что требует от меня наследника. Письмо очень импульсивное, написано в таких выражениях, что сразу видно – граф не шутит.

Облокотившись о колени, Джулиан обхватил подбородок руками. Он оказался так близко к Пенелопе, что она подумала: Хэмптон сейчас ободряюще дотронется до ее плеча, как это было во время их прошлой встречи, тогда она потеряет самообладание.

Джулиан действительно дотронулся до нее, но не до плеча. Рука его коснулась ее руки, лежавшей на колене, и дружески сжала ее. От этого прикосновения по телу Пенелопы словно пробежала теплая волна.

Джулиан убрал руку, но Пенелопе показалось, что пальцы его все еще сжимают ее руки.

– Почему же вы не сообщили мне об этом раньше? – спросил он. – Написали бы письмо, в конце концов.

– Вы, кажется, как-то сказали, – немного рассеянно проговорила она, – что не верите в его угрозы. Вы считаете, что он на это не пойдет – слишком много потеряет.