той самой, которую начал посещать после смерти матери Сары. И как-то сказал, что там ему не раз помогали принять правильные решения относительно дочери. Для него важнее всего дать девочке лучшее. Потому-то мы и познакомились.

Пару лет назад я ехала на работу и заскочила в местную пекарню забрать торт, который заказала ко дню рождения одного из своих коллег. Когда я туда вошла, то увидела шатена за тридцать с добрыми глазами, который пытался заказать торт и явно испытывал сложности.

– Значит, белая глазурь и надпись розовыми буквами? – спросила его молодая продавщица с коротким белокурым хвостиком.

– Да, – кивнул он. – Хотя погодите, я не уверен. Может, лучше шоколадная глазурь с фиолетовой надписью?

– Это мы тоже можем, – заверила продавщица. – Нужны еще какие-то украшения? Съедобные цветы или там зверюшки. Звездочки. Шарики. У нас и картинки делают.

Шатен стоял и таращился на нее, как олень в свете фар.

– Точно не знаю, – пробормотал он.

– Может быть, вы пока подумаете, а я займусь другой покупательницей? – спросила продавщица и показала на меня.

– Ладно, – согласился шатен.

Когда он шагнул в сторону, я заметила слезы у него на глазах.

– Чего желаете? – спросила меня продавщица.

– Погодите минутку, – попросила я и двинулась к шатену. – Все в порядке?

– Простите, я не собирался устраивать сцену, – сказал он. – Моей дочке сегодня исполнилось пять. Первый день рождения после смерти ее матери. Жена всегда сама организовывала такие праздники. А я даже не знаю, что нравится маленьким девочкам.

– Очень соболезную вашей потере. Позволите вам помочь? – предложила я.

Он кивнул:

– Ладно.

Мы вернулись к прилавку и встали рядом.

– Я заберу свой торт, но вначале мне хотелось бы помочь этому молодому человеку сделать заказ, – сказала я продавщице.

– Пока что мы остановились на бисквите в форме радуги с шоколадной глазурью и фиолетовой надписью, – сообщила она.

– Дочка любит радугу, – пояснил шатен.

– А можно и глазурь сделать в цветах радуги? – поинтересовалась я у продавщицы.

– Конечно, запросто. Чем хотите украсить? – спросила та.

Под стеклом прилавка-холодильника я заметила несколько тортов с разноцветными леденцовыми завитками.

– Пожалуй, такие леденцы будут смотреться замечательно, – сказала я шатену. – Как думаете?

– Наверное, – согласился он.

Продавщица назвала причитающуюся сумму, шатен заплатил.

– Спасибо, – поблагодарил он меня.

– Я уверена, мама вашей девочки была бы рада, что вы празднуете дочкин день рождения, – сказала я.

Он кивнул (в глазах у него до сих пор стояли слезы) и вышел.

В тот же день в промежутке между сеансами я проверила сообщения на телефоне и обнаружила одно с незнакомого номера. Я предположила, что его прислал очередной желающий стать моим пациентом, но оказалось, оно от шатена, которому я помогла в пекарне. Его звали Эдди.

Он специально вернулся, чтобы узнать у продавщицы мое имя, забил его в поисковик и нашел мой рабочий сайт. А потом поинтересовался, нельзя ли пригласить меня в знак благодарности на обед.

Я бы не назвала наш первый совместный обед свиданием, ведь Эдди просто хотел поблагодарить за помощь. Поэтому мы чувствовали себя непринужденно и многое узнали друг о друге без того стресса, который сплошь и рядом возникает на свиданиях.

Помню, уходя с обеда, я подумала, что Эдди мне нравится – не в романтическом смысле, а как человек. Он переживал боль, страдал и старался дать дочке все самое лучшее, в точности как когда-то мой отец. Этим нельзя было не восхищаться.

Когда он снова предложил встретиться, я решила, что у нас зарождается дружба. Лишь пару месяцев спустя, когда он впервые поцеловал меня перед моим домом, до меня дошло, что у Эдди ко мне иные чувства.

Правда заключалась в том, что мне уже некоторое время хотелось с ним поцеловаться, но я не собиралась делать ничего подобного, ведь он горевал по своей покойной жене.

Посреди поцелуя Эдди вдруг отстранился от меня и сказал:

– Извини! Не уверен, что у меня что-то получится. Такое чувство, будто я изменяю Элен.

– Ничего страшного, – успокоила я. – Не нужно никуда спешить. Или можем просто остаться друзьями.

– Спасибо за понимание, – вздохнул он. А потом опять прижал меня к себе и поцеловал долгим поцелуем. И с тех пор мы вместе.

Когда мы приезжаем ко мне в бизнес-центр на Беверли-Хиллз, я обычно стучу в кабинет менеджера по охране.

– Иду! – кричит он, прежде чем открыть дверь. На голове у него осталось всего несколько прядок седых волос. На экранах перед его рабочим местом я замечаю несколько изображений с камер видеонаблюдения, на них видны время и дата. – Что случилось? – спрашивает он.

Я вынимаю автомобильные права и показываю ему.

– Здрасьте, я доктор Беатрис Беннет из триста первого кабинета. У меня сегодня была новая пациентка, она не оставила ни фамилии, ни контактной информации, а мне надо ей позвонить. Это срочно. Может, она попала на ваши камеры? – выпаливаю я.

Вид у менеджера делается растерянным.

– Может, и так, – говорит он, – только чем это поможет?

Эдди показывает ему свой телефон:

– Можно будет просканировать ее изображение приложением для распознавания лиц, и тогда мы узнаем, кто она.

– Не уверен, что я имею право показывать вам записи. Вы ведь не из полиции. Почему такая срочность? Речь идет о какой-то опасности?

– Она опасна сама для себя, – заявляю я.

Менеджер поднимает брови. От удивления кожа его лысого черепа идет морщинами.

– О’кей… но поторопитесь. Не хочу, чтобы у меня были неприятности, если сюда вдруг заглянет кто-нибудь из собственников бизнес-центра, – недовольно говорит он.

– Я инженер-программист, – объясняет Эдди. – Если разрешите мне просмотреть записи с камер, я все сделаю быстро, а когда мы закончим, видеофайлы останутся в прежнем виде, без всяких изменений.

Менеджер делает нам знак приступить. Мы проходим к экранам с датированными изображениями, и Эдди берется за дело.

– Как ты думаешь, во сколько она пришла? – спрашивает он у меня.

– Где-то между половиной седьмого и без пятнадцати семь, – отвечаю я.

Он прокручивает запись на первом экране, который транслирует происходящее перед бизнес-центром. Мимо дверей проходят несколько человек, кто-то выгуливает собаку, еще кто-то идет со стаканчиком кофе навынос из «Старбакса», а потом на отметке 6:44 я замечаю молодую женщину в черной бейсболке.

– Вот она, – говорю я Эдди.

Он медленно просматривает кадры, запечатлевшие, как незнакомка приближается к зданию. Мы смотрим, как она входит в дверь, но ее лицо прячется под козырьком головного убора. Не повезло.

Эдди берется за второй экран с изображениями вестибюля и отматывает на кадры до появления незнакомки. Она заходит внутрь, не снимая бейсболку, нажимает кнопку лифта и исчезает в кабинке. Снова