Почему жизнь всегда должна быть такой чертовски сложной?

Глава 3

Сверхъестественное знакомство

Саманта

Плохие воспоминания о вчерашней вечеринке в «Каппа Гамма» медленно тают под лучами осеннего послеполуденного солнца. Порыв прохладного воздуха с запахом прелых листьев приятно холодит лицо. Тепло любимого фисташкового латте просачивается сквозь картон, согревая руки. Над головой щебечут птицы…

Идеально.

Дом престарелых «Энсли-Пайнс» – это атмосфера сдержанности, почтения и умиротворения. Мой островок безопасности, где я не чувствую себя лишней, одинокой или ненужной.

– Миссис Диллон, кормушки из чертополоха для щеглов и вьюрков, они предпочитают семечки, а не мучных червей. – Я осторожно беру пожилую леди за локоть, подвожу ее к другому скворечнику и указываю на гладкий деревянный поднос. – Оставьте червей здесь, для малиновок и синих птиц.

– Сколько можно повторять, дочка, зови меня просто Люси, – бормочет женщина, дрожащей от болезни рукой заполняя поднос из банки.

– Как скажете, – пожимаю плечами, окидывая взглядом территорию.

«Энсли-Пайнс» состоит из трех небольших двухэтажных зданий, расположенных буквой «П». В центре находится внутренний зеленый дворик с фонтаном из светлого камня. Между кустарниками азалии и можжевельника вьются выложенные камнем пешеходные дорожки. Повсюду поставлены удобные скамейки, где я могу часами проводить время за книгой или домашним заданием. Потому что здесь тихо и спокойно. Не считая отдаленного гула машин, доносящего с главной трассы.

– Ну, как ваши дела?

Я оборачиваюсь и вижу Ташани, стоящую в дверях центрального входа. Ташани – пышная сорокалетняя темнокожая женщина, которая работает здесь старшей медсестрой. Временами она бывает немного грубой, но, несмотря на это, мы неплохо ладим.

– Уже закончили, – отвечаю я, выбрасывая пустой стаканчик из-под латте в урну.

Медсестра кивает и обращается к миссис Диллон:

– Время художественной терапии.

– Кому нужна моя треклятая мазня, – недовольно ворчит старушка, пока Ташани помогает ей подняться по ступеням.

– Вы чудесно рисуете, Люси, – подбадриваю ее я.

– Какая я тебе Люси? Соплячка!

– Простите, миссис Диллон. – Мы обмениваемся с Ташани понимающими улыбками.

Уход за пожилыми людьми, безусловно, сопряжен с немалой долей трудностей, но меня этим не напугать. Я выросла в маленьком луизианском городке с размеренным ритмом жизни, где средний возраст населения переваливает за шестьдесят. Поэтому здесь я чувствую себя почти как дома.

Когда женщины исчезают из виду, я устраиваюсь на скамейке и достаю из рюкзака книгу, намереваясь немного почитать перед уходом. Переворачивая очередную страницу, краем глаза замечаю миссис Хоффман. Самая таинственная жительница «Энсли-Пайнс», которая не любит говорить и редко покидает свою комнату, шаркающей походкой проходит мимо и занимает соседнюю скамейку.

Старушка, как всегда, выглядит безупречно. На ней клетчатый твидовый костюм в стиле «Шанель», кокетливый красный шарфик и ортопедические туфли. Полностью седые волосы подстрижены в строгое каре. Поймав мой взгляд, миссис Хоффман поджимает тонкие, накрашенные красной помадой губы и отворачивается, всем своим видом демонстрируя презрение. Но я уверена, что за внешностью ледяной королевы скрывается доброе, одинокое сердце, в которое она просто никого не впускает.

Мои размышления прорезает рокот быстро приближающегося мотоцикла. В поле зрения появляется черный сверкающий спортбайк. Оглушительный рев его двигателя эхом разносится по округе, разрывая в клочья идиллическую тишину. Я впервые вижу на территории «Энсли-Пайнс» мотоцикл. И, судя по ошарашенному выражению на лице миссис Хоффман, не я одна.

Тем временем байк резко сворачивает в нашу сторону, наезжая передним колесом на свежую рассаду азиатской лилии, и с визгом тормозит, поднимая вокруг себя облачко пыли. Водитель опускает подножку, спрыгивает с мотоцикла и снимает шлем, освобождая густые темно-каштановые волосы. Наши взгляды встречаются на несколько долгих секунд, и мои глаза расширяются от шока.

Джесси Чемберс?

Какого черта он здесь забыл?

Мое сердце стучит громче с каждым шагом, который он делает, стремительно приближаясь ко мне.

– Мне нужна некая Саманта Уолси.

– Это… я.

Уголок его верхней губы приподнимается в ухмылке, когда Джесси окидывает меня оценивающим взглядом. Разумеется, засранец меня не помнит. Наше вчерашнее общение было не то чтобы захватывающим, но, на самом деле, это довольно обидно.

– Отлично. – Чемберс вытаскивает из заднего кармана какой-то помятый листок и машет им у меня перед лицом. – Значит, расклад такой, Сэмми: я даю тебе вот эту бумажку, ты ставишь на ней свой изящный автограф и, если сюда позвонит мой тренер, говоришь старику, что трудолюбивее волонтера в жизни не видела. Ну а я пока пойду найду какой-нибудь мягкий диванчик и вздремну немного, идет?

Не дожидаясь ответа, он разворачивается и направляется по дороге, ведущей в главный корпус.

Мой рот открывается и закрывается.

Мне не нравится плохо думать о людях, но Джесси Чемберс, несомненно, самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречала.

Я делаю глубокий вдох чтобы успокоить нервы, затем вскакиваю со скамейки и бегу за ним.

– Сэмми – двенадцатилетний малыш с пухлыми щеками, а я – Сэм, ясно?!

Джесси останавливается и поворачивается ко мне. Карие глаза сканируют мои конверсы, длинную клетчатую юбку яблочно-зеленого цвета, белый свитшот с гербом университета и поднимаются к лицу.

– Цитируешь «Сверхъестественное»? – В его голосе слышится неподдельное удивление. – Я думал, зануды вроде тебя смотрят «Аббатство Даунтон» или «Бриджертонов».

– А я думала, что такие, как ты, вообще не думают.

– Туше́, – смеется Джесси, и от широкой улыбки на его щеках образуются ямочки.

Господи, почему он так хорошо выглядит, когда улыбается?

И почему я вообще думаю об этом?

– Значит, тебя отправили в «Энсли-Пайнс» на общественные работы? – спрашиваю я, пытаясь разобраться в том бардаке, который Джесси на меня обрушил.

– Типа того. И ты вроде как мой босс.

– Твой босс?

Чемберс наклоняется, и я застываю, когда его теплое дыхание касается моей щеки.

– Тебя это заводит, Сэмми?

Мои щеки вспыхивают. И наверняка приобретают лиловый оттенок, который, я уверена, идеально сочетается с моими розовыми сережками в форме пончиков. Я отступаю, поправляя очки, и смотрю на Джесси так, словно он сошел с ума.

– Ты хоть понимаешь, где находишься?

– С нетерпением жду, когда ты проведешь мне экскурсию, – отвечает он, невинно моргая.

С мыслями о скором возмездии я мрачно улыбаюсь.

– Ладно. Пойдем, преступник.

– Вообще-то у меня имя есть.

– Охотно верю.

Оказавшись в помещении, мы проходим мимо общей жилой зоны, где несколько пожилых леди играют за столом в криббедж. Внезапно Джесси останавливается и заглядывает к ним в комнату.

– Привет, сладкие. Парней обсуждаем?

Глаза старушек округляются. Одна из них тихо ахает, прикрывая костлявыми пальцами рот.

– О господи… – Я хватаю его за куртку и тяну обратно в коридор. – Ты не можешь так обращаться к пожилым женщинам, Джесси!

– Значит, ты