Брат Торилис коротко постучал в дверь кельи аббата, прежде чем войти. Он понес дымящуюся чашу к прикроватному столику.

– Доброе утро, отец аббат, хорошо поспали?

Аббат Рэдволла, старая пушистая толстая мышь-соня по имени Глисем, медленно уселся на кровати, стягивая ночной колпак с кисточкой. Позевывая, аббат вгляделся в серый рассвет.

– А погода все та же, брат.

Торилис водрузил чашу на столик, поближе к лапе аббата.

– Ветер утих. День не такой уж холодный, но вот дождь, я боюсь, все идет, отец настоятель.

Аббат Глисем , кряхтя, встал с кровати и потихоньку уселся в свое любимое кресло.

– Дождь с ревматизмом всегда сопутствуют друг другу, ты же знаешь. Мои бедные старые суставы скрипят, словно ржавые петли.

Травник пододвинул чашу аббату.

– Именно поэтому я и принес Вам суп из ракушек и репейника. Когда Вы отведаете его, Вам сразу станет легче.

Глисем, расправив рукава ночной рубашки, чтобы не обжечься, осторожно взял горячую чашу. Сделав маленький глоток, он поморщился.

– Иногда я думаю, что предпочел бы просто мириться с ревматизмом. Этот суп совершенно отвратителен на вкус!

Брат Торилис пропустил мимо ушей замечание аббата.

– Вы должны выпить его до конца, каждую капельку. Морские выдры доставили эти мидии с самого северного скалистого побережья, а в поисках этого репейника я обошёл не одну канаву. Этот бульон – лучшее лекарство от старческого ревматизма. Пейте!

Толстая, старая соня выпила лекарство маленькими глотками под безжалостным взглядом сурового целителя. Когда последняя капля была выпита, Глисем бросил кубок на стол.

– Ффу! Ну и гадость! Похоже, это лекарство убьёт меня раньше, чем вылечит, попомните мои слова, брат!

Шеф-повар аббатства, монах Скарпул, шумно вошёл в келью, как и подобает весёлому кроту в расцвете сезонов.

– Хурр, это самое, настоятель! Я, значится, принёс вам засахаренных каштанов, это поможет вам забыть противный вкус вашего снадобья.

Глисем благодарно съел засахаренные каштаны. Набив рот, он не спеша жевал лакомство.

– Ммм, большое спасибо, дружище!

Добрый повар помог аббату одеться.

– Вот, а ещё красивая новая ряса! Я, значит, специально нагрел её на кухне, хурр!

Глисэм натянул уютную одежду.

– Ооо, как удобно и приятно! Гораздо лучше, чем все эти снадобья от ревматизма. Мне уже гораздо лучше!

Брат Торилис только фыркнул:

– Это, должно быть, действует моё лекарство. Не пойти ли нам вниз на завтрак, отец аббат? Вам необходимо будет выслушать юного Биски, которому я велел прийти к вам прошлой ночью.

Поддерживаемый Торилисом и поваром, аббат Глисэм, прихрамывая, спустился вниз, размышляя вслух:

– О, сезоны. Что опять натворил юный Биски? Я так ненавижу этот суд, все эти наказания, особенно, если приходится назначать их нашим малышам.

Торилис, глядя прямо перед собой, сухо произнёс:

– Это одна из обязанностей аббата. Жизнь не всегда бывает намазана мёдом, не так ли?

Аббат пожал белке лапу:

– Ты прав, Торилис. Спасибо, что напомнил мне о моих обязанностях. Знаешь, а я порой думаю о своей ноше… о том, что я аббат. И думается мне, что лучше б мне было стать поваром, садовником или привратником.

Повар Скарпул хихикнул:

– Ох, ну нет, сэрр, вы прекрасный аббат, хурр, и все вас ну очень любят, вот!

Глисэм редко страдал от отсутствия аппетита. Он быстро прошествовал к своему месту во главе стола. Большой Зал аббатства Рэдволл был заполнен мышами, белками, ежами, кротами, выдрами и другими лесными жителями. Все поднялись, как только аббат подошёл к столу и начал произносить утреннюю молитву:

Сезон проходит за сезоном,

Погодой радуя зверей.

А мы живём в аббатстве Рэдволл,

И здесь у всех полно друзей.

Работа, отдых и еда

Всегда найдутся без труда.

Мир, дружба здесь превыше всех,

И нам сопутствует успех!

Послышался дружный грохот скамеек, пока все не уселись за столы. Были зажжены дополнительные фонари, чтобы осветить весь зал: снаружи всё ещё лил дождь. До зверей доносились отзвуки грохочущих по окнам капель. Вода стекала по стёклам, создавая причудливые радужные узоры на каменном полу зала. Аббат смотрел на них, погружённый в свои мысли. Уже много сезонов минуло с тех пор, как он был назначен на этот пост, но он по-прежнему был очень скромным зверем, первой мышью-соней, ставшей настоятелем легендарного аббатства. Белочка прервала его задумчивость:

– Отец настоятель, не хотите ли овсянки?

Глисэм кивнул:

– С удовольствием, Перрит, только половину тарелки.

Она наполнила тарелку аббата из дымящегося котла, стоявшего на тележке.

– Мёда тоже, отец аббат?

Глисэм улыбнулся. Белочка была очень красива и изящна.

– Да, пожалуйста. И ещё немного орехов и, ммм… несколько ломтиков фруктов.

Белочка полила овсянку золотистым мёдом, добавила хлопья миндаля, каштана и фундука, а сверху – засахаренные яблоки, грушу и немного ягод.

Аббат перехватил свою ложку:

– Спасибо, точно так, как я люблю!

Помощники повара удалились, а остальные могли наслаждаться вкуснейшими творениями повара, которым не переставали удивляться. Хлеб, нарезанный самыми разнообразными способами, с горячей и хрустящей корочкой, прямо из духовки, мёд и варенье, чтобы мазать его. Овсянка, лепёшки, пирожки с разными начинками, фруктовые напитки и горячие травяные чаи.

Роргус, Командор выдр, сидел по правую лапу от аббата. Он чистил яблоко своим острым кинжалом. Глядя на одинокую фигуру, сидевшую с другого края, он прошептал аббату:

– Торилис сказал, что наш Биски опять провинился? Опять на доклад, а?

Аббат взял протянутый кусочек яблока.

– Боюсь, что да, Ком. И почему эти юные хулиганы не могут вести себя, как подобает…

Послышался бас старшего брата повара Скарпула, Кротоначальника Галлуба Крепколапа, сидевшего слева от аббата:

– Хурр-хурр, да потому что, сэрр, они ещё дети! А дети ж, они всегда попадают в неприятности, это весело. Что за радость быть ребёнком, если ты не можешь шалить, вот что я вам скажу.

Аббат Глисэм налил себе горячего мятного чая.

– Что ж, давайте будем надеяться, что шалость, устроенная Биски, не очень плоха. Тогда мне не нужно будет назначать ему слишком суровое наказание…

После завтрака аббат Глисэм спустился в Пещерный зал. Он был не такой огромный, как Большой, но всё же очень уютный. Рэдволльцы любили здесь бывать. В настоящий момент в зале находился только Сэмолюс Мастер, который реставрировал потёртый стол. Сэмолюс мог починить всё, что угодно, отсюда и пошло его прозвище – Мастер, полученное много лет назад. Сэмолюс был мышью, его возраст было сложно определить. Старый, но очень подвижный, всегда активный, с острым умом – таким был Сэмолюс Мастер.

Настоятель Глисэм сел в угловой нише,