Я убежден, что 20 принципов власти (которые связаны с динамикой власти в личных отношениях в социальных группах) проясняют не только утрату власти и долговременное наследие политиков, но также ее распределение на разных уровнях – об этом говорят судьбы политических партий и идеологических движений, причины возвышения и упадка государств, примеры которых мы видим в истории. Эти принципы важны для серьезных дебатов, которые ведутся в настоящее время: об изменяющемся влиянии государств, о «мягкой» и «жесткой» силе{9} в международных отношениях, о неожиданной эффективности и живучести «мягкой» силы (культуры, идей, искусства и институтов) по сравнению с «жесткой» (военная мощь, вторжение, экономические санкции). Однако глубокий анализ исторически и контекстуально обусловленной внутренней и внешней политики лучше оставить людям, которые владеют соответствующими знаниями и методиками, – например историкам, политикам, ученым, художественным критикам и журналистам. К этой книге можно относиться как к исследованию власти, которой обладает каждый человек.

Мы живем, пожалуй, в самый динамичный период в истории человечества – в том, что касается власти. Женщины получают беспрецедентную власть (несмотря на то что им по-прежнему платят меньше и они реже занимают руководящие посты, например директоров компаний). Появились новые экономические сверхдержавы{10} – Китай и Индия, – что неизбежно поставило непростые вопросы о природе американского влияния. Активизируются старые сверхдержавы, руководимые, по всей видимости, последователями Макиавелли, – например Россия. Меняется структура организаций – из вертикальных они превращаются преимущественно в горизонтальные (хотя сохраняется серьезное неравенство в оплате труда). Facebook, Google, Twitter, Instagram, Snapchat и Tumblr – все они радикально изменили способы распространения идей, степень известности наших действий другим людям, а также саму природу человеческого влияния. В то же время сохраняется государственное насилие, о чем свидетельствуют многочисленные факты жестокости полиции. Мы должны рассматривать власть под другим углом и постоянно прилагать усилия для того, чтобы перехитрить парадокс власти.

Мы можем понять самих себя, только если будем смотреть через призму власти. Большая часть того, что доставляет нам удовольствие в социальной жизни, неразрывно связана с тем, как нам удается разрешить парадокс власти, – крепкая дружба, согласие с членами семьи, долговременные романтические отношения, карьерный рост, вовлеченность в жизнь общества, а также такие аспекты повседневной жизни, как слухи, дарение, прикосновения, выражение благодарности, секс, рассказывание историй, поддразнивание, сон, еда и забота о здоровье. И многие неприятные человеческие черты – жадность, высокомерие, расовые предрассудки и сексуальное насилие, широкое распространение депрессии и болезней среди бедных – являются следствием того, как мы преодолеваем парадокс власти. Я надеюсь, что, читая эту книгу, вы откроете собственные средства преодоления парадокса власти и поймете, какое это удовольствие – изменять мир.

20 лет назад, когда я только начал изучать власть, ее часто приравнивали к силе, могуществу и доминированию. Расцвет и упадок государств объяснялся в терминах инноваций в военном деле, завоеваний и хитрости, а также влияния военных действий на экономическую мощь страны{11}. Классовые отношения описывались в терминах угнетателя и угнетаемого, а также с точки зрения того, как экономическое господство определяет сознание. Отношения полов рассматривались сквозь призму подчинения.

Взгляд на власть как на насилие в полной мере проявился в книге Никколо Макиавелли «Государь»{12}, которую ежегодно читают сотни тысяч студентов, изучающих историю, и с которой знакомят в школах государственного управления, бизнеса и политики в разных странах мира{13}. Макиавелли писал свой труд в чрезвычайно жестокую эпоху{14}. Убийства происходили в 10 раз чаще, чем сегодня. Изнасилование считалось приемлемым. Пытки были публичным представлением, нередко в сопровождении песен и стихов. Злоупотребление властью в большинстве случаев оставалось безнаказанным; грамотных людей было немного, журналистики, которая требует отчета от власть имущих, еще не существовало, не было и организованной милиции как институализированного средства насилия, а о таких понятиях, как права личности, просто не знали.