с почти незнакомой девицей при эфемерной надежде на то, что по окончании проекта он снова сможет работать?

Ничего ужасного нет. Абсолютно ничего. Чарли в полном восторге от происходящего. К другим новостям: его сейчас вырвет.

— И кто знает, — щебечет Морин с навязчивой слащавостью, — может, в итоге ты найдешь настоящую любовь?

Не бывать такому. Это единственное, в чем Чарли абсолютно уверен.

Лимузин плавно останавливается, Морин прячет телефон в карман.

— Сейчас выйдем из машины, и ты познакомишься с Девом, своим новым наставником. Он подготовит тебя к церемонии открытия.

Чарли хочется спросить, что случилось с прошлым наставником, но водитель глушит мотор, и, не добавив ни слова, Морин исчезает в ночи. Чарли не знает, должен ли следовать за ней или марионеткой сидеть в машине и ждать, когда его дернут за нитки.

Чарли выбирает первый вариант, не желая начисто отказываться от свободы в самом начале двухмесячного ада. Резко, всем весом он наваливается на дверь, которая… поддается с подозрительной легкостью.

Потому что в этот самый момент дверь кто-то открывает. Чарли теряет равновесие. Одно плавное движение — и он ничком падает к чьим-то ногам.

— Черт! Ты как, ничего?

Чьи-то руки хватают Чарли и рывком ставят на ноги, как марионетку. Принадлежат руки смуглому мужчине, чей кадык находится на уроне глаз Чарли. При такой разнице в росте смотреть снизу вверх не очень приятно. Чарли смотрит. Высокие скулы. Глубокие глаза за очками в пластмассовой оправе. Изумленно изогнутый рот. Стиснув лацканы пиджака Чарли, смуглый мужчина (Дев?) запускает пальцы ему в волосы, чтобы поправить корону, и это уже слишком.

Слишком много прикосновений.

Слишком много всего. Слишком быстро.

Тревога подчиняет себе разум, в панике Чарли бросается обратно к двери лимузина, чтобы прервать контакт. Новый наставник в ответ изгибает бровь.

— Стало быть, трогать нельзя? — Он криво улыбается Чарли, словно все это веселая шутка.

Прикосновения Чарли никогда не веселят. По большому счету, он их не ненавидит, но предпочитает, чтобы его заранее предупредили и не забыли про антисептик для рук. Чарли понимает, что согласился участвовать в шоу, где прикосновения неизбежны, поэтому пытается объяснить:

— Можешь прикасаться ко мне где захочешь… — начинает он.

Смуглый мужчина изгибает другую бровь, и Чарли понимает, что очень неловко выразился.

— Нет, погоди, я имел в виду… То есть… я не против того, чтобы ты ко мне прикасался, только… пожалуйста… пожалуйста, сначала мой руки, ладно? Нет, я не думаю, что ты грязный. Уверен, ты очень чистый. То есть… ты пахнешь чистотой, но у меня пунктик на микробов, так что не мог бы ты предупреждать заранее? Прежде чем прикоснешься?

Вот что у Чарли получается, если он вступает в вербальную коммуникацию с незнакомыми людьми. Сначала наставник таращится на него, разинув рот, а потом…

— Нет! — твердо говорит он. — Залезай обратно в машину.

Дев распахивает дверцу лимузина и пинает Чарли по ногам носком конверса. Чарли возвращается в салон с той же грацией, с какой покинул его две минуты назад. Он отодвигается подальше, чтобы освободить место для очень высокого мужчины, который теперь практически сидит на нем.

Дев просит водителя выйти.

— Извини! — выпаливает Чарли. Извинения неизменно хороши, когда он не понимает социальную ситуацию, а сейчас он понятия не имеет, в чем дело.

— Пожалуйста, замолчи! — Дев запускает руку в здоровенную сумку и достает маленький пузырек зеленого антисептика. Он обрабатывает ладони, и этот жест до странного умиляет Чарли. Но потом тот осознаёт, что за антисептиком последуют новые прикосновения, и этот жест до странного его пугает.

— Наклонись вперед! — приказывает Дев.

— М-м-м…

— Скорее! Наклонись вперед!

Чарли наклоняется вперед, а этот совершенно чужой ему человек тянется к его спине, вытаскивает его рубашку из брюк, теплыми пальцами скользит по коже. Да, за последние несколько дней Чарли усвоил, что у анжелино, жителей Лос-Анджелеса, странное отношение к личному пространству и обнаженке. Но ведь сам он не анжелино и не привык, чтобы в машинах его лапали типы в откровенно жутких шортах-карго.

Прикосновения чужих пальцев как булавочные уколы — Дев нащупывает телесного цвета пояс с микрофоном, который на Чарли надели еще в студии. После пятнадцати мучительных секунд — чтобы не заштопорить от паники, Чарли отсчитывает их словом «Миссисипи» — Дев отстраняется и откидывается на спинку сиденья. Чарли выдыхает.

— Черт возьми, парень, тебя включили так включили!

— Меня… что?

— Твой микрофон. — Чарли показывает на спинку рубашки Чарли, теперь вытащенную из брюк, потом на свою гарнитуру, в которой, похоже, кто-то что-то кричит. — Его включенным оставили, а ты сейчас снова в зоне приема сигнала. Опасайся включенного микрофона! Считай это первым уроком от своего нового наставника: все, что ты скажешь, могут вырвать из контекста. Твой монолог о том, что мне можно тебя касаться, элементарно вставить в совершенно иной эпизод.

— Ой! — Чарли вдруг вспоминает, что на календаре июнь, что он в Южной Калифорнии, обливается потом без кондиционера. — Точно! Да, точно. Да… Извини.

Новый наставник сидит в двух футах от Чарли и внимательно смотрит на него сквозь очки. Чарли поддерживает зрительный контакт на «Миссисипи — раз, Миссисипи — два», потом опускает глаза и нервно поправляет манжеты.

— Ты не ушибся? Когда из машины выпал? — негромко спрашивает Дев. — Такое ощущение, что тебе больно.

— Ну… нет, нет.

Дев запускает руку в свою сумку.

— У меня есть болеутоляющие, «Тигровый бальзам», пластырь. Что тебе нужно?

— Н-ничего, — бормочет Чарли. — Я в порядке.

В руках у Дева целая походная аптечка.

— Но у тебя такое лицо… Ты весь сморщился, как от боли.

— Ну… У меня это… Просто лицо такое.

Тут Дев запрокидывает голову и смеется. Одна из величайших бед Чарли — неспособность понять, когда смеются с ним за компанию, а когда смеются над ним. В девяти случаях из десяти это второй вариант.

— Не разберешь тут! — сетует Дев тоном, почти убеждающим Чарли, что на сей раз смеются за компанию с ним. — Выглядишь ты как парень из рекламы модного парфюма, а ведешь себя определенно как парень из рекламы лекарства от синдрома раздраженного кишечника.

— Я могу быть и тем, и другим парнем одновременно.

— У нас на шоу так не получится. — Дев вытаскивает из-под себя журнал People и тычет пальцем в лицо на обложке. — Чтобы проект удался, перед камерами ты должен быть вот этим парнем.

Чарли таращится на глянцевую версию себя, подбирая годные для объяснения слова. «Я не этот парень. И как быть им, не знаю. Это большая ошибка».

— Я…

Дверь лимузина за спиной у Дева распахивается. Деву легко удается не выпасть из салона.

— Дев, ты что сидишь в