ребром, и случай для этого будет просто идеальный – прямо из кабака отвезти ее… Куда?.. Да хоть в общагу технарскую, знакомых полно, комнату пустую найдут. Да, случай, конечно, идеальный, только вот где раздобыть на все это бабки? Сколько, кстати, понадобится? Баксов триста, не меньше. Заднюю включать поздно, облажаться перед Ленкой, да и перед остальными – немыслимо. Сразу представилась картина: Косой, насмешливо глядя на Павла, но явно работая на публику, с деланым сочувствием заявляет: «Вот так обычно и бывает. Назвался груздем, обосрался и стой».

– Здоро́во, Никитин. Чего такой смурной?

Вздрогнув от неожиданности, Павел поднял глаза. Перед лавкой, скрестив руки на груди и чуть насмешливо глядя с высоты своего двухметрового роста, стоял Вован-Самурай. Весь в джинсе (сразу видно: «фирма́», а не турецкое барахло), на ногах – высокие отороченные мехом кроссовки, бритая наголо голова, нарочито небрежно расстегнутый ворот куртки открывал на обозрение толстую золотую цепь.

– Здоро́во, Вован. Да не смурной я, так, задумался.

– А хер ли думать? – жизнерадостно отозвался Вован. – Под лежачий камень портвейн не течет. Будешь много думать, станешь умным, но бедным. Прикинь, а я сегодня как раз про тебя вспоминал.

– Про меня?

Интересу со стороны Самурая вряд ли стоило радоваться, но кроме легкого беспокойства Павел почувствовал и пробуждающееся любопытство.

– Ну да, чего-то, думаю, Пашку Никитина давно не видать. – Он сел на лавку, без спроса поднял с земли полупустую банку, отхлебнул, задрав голову, поморщился. – Фу, чего говно такое пьешь, на нормальный пивас лавэ не нарубил? У Ромыча когда дембель?

– Зимой ждем, может, к Новому году.

– Нормально. Ну, а сам как? Где кантуешься?

– Да так, в общем-то, нигде.

– Ага, нигде, – казалось, этот ответ Вована удовлетворил. – И че, в этом «нигде» бабла-то много отсыпают?

Не дождавшись ответа, он посмотрел на Павла с доброжелательной улыбкой, обхватил его рукой за плечи и дружески встряхнул.

– Чего-то ты, Паша, закис, в натуре. Поди, ни на телок, ни на бухло лавэ у тебя не водится. Пьешь, вон, всякую херню, куришь самосад какой-то. Сидишь тут на засранной скамейке, похмеляешься. Ну, похмелишься – и дальше чего? Это жизнь разве? Жизнь, она, брат, совсем другая.

Мысль, высказанная в столь грубой манере, по сути почти совпадала с тем, о чем твердили родители; Павлу было неприятно выслушивать очередную порцию поучений теперь еще и от этого самодовольного мелкого бандюка, он убрал со своего плеча руку Вована, пробурчал раздраженно:

– Да нормально у меня все, живу – не жалуюсь.

– А то и видно, как нормально. Короче, Никитин, – Вован вдруг резко сменил тон, заговорил по-деловому сухо. – Я тебя, в натуре, искал. Хочу, короче, к дельцу тебя одному пристроить, человечек нужен, тебя я знаю, ты пацан правильный, а правильных пацанов в окру́ге не дохера.

– Чего еще за дельце?

Какие дела могут быть у Самурая, Павел хорошо понимал и ни в одном из них участвовать не собирался, но где-то в глубине души все же ощутил приятное волнение – вот ведь, доверяют ему, считают нормальным надежным парнем, к тому же это был вообще первый в жизни случай, когда ему делают предложение о работе.

– Короче, тема такая. У меня вчера торчок один отъехал, ну, на точке сидел, товар двигал, сам ширнулся, короче – с концами. Вот, блин, сколько раз зарекался с торчками дела иметь! – Вован достал сигарету, не торопясь прикурил, продолжил рассудительно. – Потому что здесь ведь как? Ты или бизнес делай, или сам торчи, все вместе – хрен получится, передоз схватишь, бабки просрешь, да мало ли что? Кстати, ты, Паша, как я секу, не по этому делу? – Он выразительно обнажил запястье. – Ну во, я так и подумал: не торчишь, парень грамотный, технарь вон закончил и, главное, знаю тебя с сопливых времен. Короче, работка ништяк – точка пристреленная, без палева, клиенты только свои. Секешь? Это тебе не за вокзалом или на рынке с гопотой всякой дело иметь, там и почикают легко, да и мусора могут принять для отчетности. А здесь – красота, мусора прикормлены, клиенты свои, бабки хорошие. Ну?

Вован смотрел с нетерпеливым ожиданием, сейчас он выглядел человеком, только что вручившим собеседнику счастливый билет.

– Слушай, Вован, – начал Павел, тщательно подбирая слова, – спасибо, конечно, но знаешь, это как-то… без обид, но я чего-то не готов пока.

– Да хорош уже целку из себя строить, – снисходительно ухмыльнулся Самурай. – От такого предложения даже последний лох не откажется. Вообще, Паша, я тебе как пацан прямо скажу: был бы здесь Ромка, я бы ему предложил, он бы не стал жаться, сразу просек бы фишку. Ты-то по большому счету малолетка еще. Хотя, думается мне, толк из тебя выйдет, да и Марк за тебя топит, вот я и решил…

– Марк? Это чего, он тебе посоветовал ко мне обратиться?

– Да ни хрена он мне не советовал, – чуть раздраженно ответил Вован. – Вы с ним кенты вроде, ну, пару раз базар был за пацанов, он, типа, про тебя говорил, мол, надежный, типа, не сдаст, если чего. А Марку я верю, мы с ним когда-то вместе отжигали не по-детски.

– Слушай, а чего ты ему не предложил?

– Тю, Никитин, ты даешь, – Вована явно развеселил вопрос, – ты чего, в натуре, Марка не знаешь? Он, блин, пашет на дядю, как папа Карло, ему так жить ништяк. Короче, мне некогда, решай по-бырому, если подписываешься, прямо сейчас на точку тебя поведу знакомиться.

– Не, Вован, я в такие дела не лезу.

– Базара нет, – Самурай щелчком отбросил на середину дорожки недокуренную сигарету. – В таком разе мне пора валить, знаю, с кем еще перетереть можно.

Он поднялся со скамейки, и Павел, не успев обдумать мелькнувшую в голове шальную мысль, вдруг торопливо выпалил:

– Слушай, Вован. Триста баксов не дашь в долг? Очень нужно. Я отдам… через месяц.

Самурай замер, глядя сверху вниз со смесью любопытства и какой-то брезгливой жалости, и Павлу стало вдруг нестерпимо стыдно, он представил, как выглядит сейчас со стороны, в глазах этого наглого отмороженного бандюка: молодой здоровый парень, не способный заработать на то, чтобы развлечь понравившуюся девчонку, мающийся от безделья, покупающий при этом самые дешевые сигареты и клянчащий деньги у первого встреченного знакомого.

– Отдашь, значит, через месяц, – задумчиво повторил Самурай и вновь уселся на скамейку. – А с чего отдавать-то будешь, а, Никитин?

– Да мне самому скоро должны…

– Не гони дяденьке фуфло, – нетерпеливо перебил Вован. – Короче, слушай сюда, я тебе не папка с мамкой, говорю один раз, повторять не буду. Дурь толкать не хочешь – дело твое, может, и жидковат ты