– Как считает нужным его мать.

Карл Куллинан вперил в барона долгий тяжелый взгляд.

– По-моему, говорил я.

– Простите, сир.

Признаю ошибку, Сократ.

– Так-то лучше. Как я говорил, с холтами нам приходится быть весьма строгими. Барону Нерахану, как и прочим холтунским баронам, не разрешено иметь даже небольшого собственного отряда солдат; все войска там – оккупационные.

– Как и должно быть.

– До нынешнего дня, барон. Нравится это тебе или нет, Нерахан и его люди – самые преданные из холтов; я вернул им оружие и переподчинил Нерахану оккупационные войска. И если я – лично – не остановлю их, армия под командованием Нерахана и Фурнаэля…

«И… хм… моим».

– … и Эллегона, которая уже сейчас марширует по Арондэлю, обложит замок осадой, проломит стены и не оставит от крепости камня на камне.

Это была ложь; никакая армия в Арондэль не входила. Но при необходимости могла войти – и быстро.

Арондэль побледнел. Он открыл было рот, молча пошевелил губами – и сжал их.

– Или, – продолжал Карл, поднимаясь, – ты и барон Нерахан, под общим руководством генерала Кевалуна, проведете первые совместные Холтун-Бимские маневры.

Это Карл планировал; но следующие его слова поразили его самого.

– Я намерен созвать объединенный совет баронов – и хотел бы прежде увидеть, что противники готовы действовать заодно.

Арондэль закусил губу, потом пожал плечами.

– Говори, Арондэль.

– Объединенный совет? Вы уверены, что это мудро?

– Не будь я уверен, я не созывал бы его, не так ли? Не тяни, барон. Пришло время выбора. Маневры – или стертый с лица земли замок?

«Он еле сдерживается».

«Удивил».

– Я выбираю второе, сир. – Арондэль произнес это так спокойно и вежливо, будто речь шла о выборе между кусками жаркого.

«Я выбрал второй свиток, Сократ». И все же Карл не мог не оценить умение Арондэля владеть собой: под прямой угрозой барон просто скрестил руки, не выказывая ни малейшего сожаления о призе, который посулил ему Карл.

Пора напомнить ему о призе. И о цене проигрыша. Но все по порядку.

– Очень хорошо, – проговорил Карл. – А теперь я хотел бы, чтобы вы оба – ты и Нерахан – уяснили себе одно: никаких стычек быть не должно. Никаких. Даже кулачных боев. – Карл поднялся и ловко отобрал у Арондэля кружку. – Не возражаешь? На вид чай хорош. – Он отхлебнул. Чуть более сладкий, чем сделал бы он, но куда лучше, чем чай, который он обычно пил в Бимстрене, хоть и не такой крепкий, как в Приюте.

Не говоря уж о кофе.

О кофе Карл вообще старался не вспоминать – даже про себя. Он не пил его ни разу за почти двадцать лет – хотя все еще ощущал вкус той воображаемой кружки, которой десять лет назад угостил его Арта Мирддин.

– Ясно, сир. – Арондэль спрятал понимающую улыбку. – Я с удовольствием попробовал бы иной вкус – если пожелаете.

– Ни к чему, Аррифеж. И теперь, когда мы снова друзья, можешь называть меня Карлом – наедине.

– Хорошо, Карл. – Арондэль встал и пошел налить себе другую кружку. – Ты говорил о маневрах?

– Не так уж давно вы с Нераханом воевали друг с другом, и я не настолько глуп, чтобы считать, будто твои и его люди могут поладить миром, – а потому прошу тебя убедиться, что все твои подвластные действительно поняли: не должно быть не только стычек, но даже вызовов, даже оскорблений. Если кто-то перейдет черту – он должен быть немедленно наказан; пригляди за этим сам, ладно?

Арондэль кивнул:

– Пригляжу, Карл.

– И еще кое-что. – Карл сделал последний глоток из Арондэлевой кружки и от души потянулся. – Не испытывай меня снова. Не давай мне оснований думать, что в Арондэле осталась хоть малая капля неверности. Не то я выдерну тебя из замка с корнем – и отдам его Нерахану.

Он отвернулся от барона и стоял, заставляя себя не напрягаться, пока не услышал приглушенное:

– Да, сир.

Отлично. Карл подверг выдержку Арондэля достаточным испытаниям.

– Нет. Пусть будет: «Да, Карл». Вспомни – мы ведь снова друзья.

– Да, Карл. Я все понял.

– И когда я в следующий раз пришлю за тобой?

– Я буду там, куда ты призовешь меня, когда ты меня туда призовешь, – или умру.

– Верно подмечено. – Карл одарил его долгим взглядом. – Очень верно.

«Ваше предложение отвергнуто, гильдмастер Ирин. Я не вижу нужды в перемирии, поскольку мы уже нанесли вам поражение.

Приют и империя каждый в отдельности превосходят твою мерзкую банду торговцев людьми. Вместе – мы сильней и вас, и любых ваших союзников. Не будь оно так – вы давно уже уничтожили бы нас. Сейчас твоя гильдия не может вести дел ни в Биме, ни в Холтуне; твоих работорговцев едва терпят в Кхаре и Нифиэне; до меня доходили слухи и о нападениях на караваны в Скифорте, а также близ Ландейла и Эвенора. Придет время, и мы – будь уверен! – пресечем ваши морские набеги в Салкет и Мелавэй. Очень скоро вас начнут грабить у врат Пандатавэя.

А может быть – и внутри этих врат?

Мы намерены уничтожить вас. Пусть и не при моей жизни – но при жизни моего сына или внука. Вопрос лишь в том, когда и как вы падете, – а не в том, падете вы или нет».

Карл Куллинан.

Двумя годами ранее, в Пандатавэе: Армин и гильдмастер

«Карл Куллинан, – подумал Армин. – Я, кажется, уже и вздохнуть не могу без мысли о нем».

Он был зол на себя. Если б только в последний раз Армин оказался чуть посообразительней, а Куллинан – не так удачлив! Если б с тех пор большая часть гильдии не мешала ему!

– Мастера, братья и друзья! – Гильдмастер работорговцев Ирин медленно покачал крупной головой, его угольно-серые глаза вспыхнули. – В этом ядовитом послании скрыта печальная истина. – Он выдержал паузу – скорей для вящего эффекта, чем для чего-то еще. – И эта печальная истина, – продолжал он, – в том, что Карл Куллинан почти прав. Я повторяю: почти. – Он повернулся к Армину. – Вот почему, мастер Армин, на твое прошение о нападении на Куллинана совет вновь отвечает отказом.

– Но…

– Да. – Ирин постучал толстым пальцем по пергаментному свитку, потом принялся барабанить ногтями по изглаженному временем дубу столешницы, а остальная дюжина членов совета согласно закивала. – Ты оставишь Карла Куллинана в покое. Для блага гильдии.

– Для блага гильдии, – повторил Армин, стараясь, чтобы насмешка в его голосе не была слишком заметна. Здесь уважали спокойствие и сдержанность; показав норов, он лишь уронит себя в глазах остальных членов совета гильдии.