— Слушай, пап, а складного стола там нет?

— Есть, но маленькие, нам они не подойдут. Ладно: возьмёшь тот щит, что стоит в дровянике, сколотишь пару козел, вот и будет стол. Ну ладно, пошли в дом. И это, Юрик, ты, где себе рог насадил, подрался что ли?

— Этот что ли? — я потер шишку.

— Этот самый.

— Да понимаешь, пап, глупость такая: пошли купаться, я стал нырять и обо что-то треснулся лбом. Спасибо, Леночка меня вытащила, а то не знаю, что было бы.

Отчим хмыкнул и пошел умываться.

* * *

Вечером, когда я уже улёгся в постель, ко мне подошел Владимир Алексеевич, присел рядом на табурет.

— Юра, завтра или послезавтра сходи с Ленкой в магазин, купи ей какой-нибудь подарок.

— Папа, а если я куплю материал для подарка, и сделаю сам?

— Ещё лучше. Значит, сделаешь сам… Тридцати рублей хватит?

— Да за глаза. Этого даже слишком много. Если останется…

— Останется, придумаешь куда пристроить. Деньги я вот сюда, в тумбочку кладу, чтобы сквозняком не унесло. Ладно, спокойной ночи, сынок.

— Спокойной ночи, папа.

Я лежал на диване и вспоминал события этого длинного дня. Прекрасно, что «внедрение» прошло без сучка и задоринки. Конечно, помог шок. То, что я стал называть отчима отцом, отодвинуло на задний план, все нестыковки в моего поведении. Помогла и память о предыдущих приездах. Словом, внедрение состоялось. И вот такая любопытная подробность: сама я, когда была Еленой Ивановной, не была рукодельницей, разве что неплохо портняжила и кое-что соображала в кулинарии, а вот мой Бобрик, наоборот, прекрасно умел мастерить. А вот сегодня, когда понадобилось изготовить венчик, я не стала задумываться, а просто сделала. И использовать дрель вместо миксера — эта идея скорее Бобрика, чем моя. Значит, Бобрик никуда не делся, а тихонько мне помогает, как это он делал всегда. А это значит, что наша личность получилась, как в рекламе говорится: два в одном.

И что ещё любопытно: раньше я при таких размышлениях тихонечко бы поплакала, сейчас… отметила факт и отложила на полочку. Странно. Впрочем, не более странно, чем внедрение женского сознания в мужское тело.

Теперь подумаем о планах на будущее. Юрий пошел в школу поздно: в восемь лет, а сейчас, в семнадцать, перешел в девятый класс, впереди ещё два года школы. В сущности, можно попытаться окончить школу досрочно — в Калинине такое случалось, почему бы экстерну не быть в Кустанае? Но стоит ли? На два года раньше я поступлю в институт. Кстати, в какой? Реальный Юрий мечтал о поступлении в лётное училище, а потом водить вертолёты. Но его зарезала первая же медкомиссия — сердце не позволило. И стал Бобрик строителем. Сама я хотела стать историком, но у истфака тогда не оказалось мест в общежитии. Зато в Техноложке я оказалась ко двору, о чём никогда не жалела. А куда теперь двинуться? Ну да время будет определиться и решить. Главное не наделать прежних ошибок. Кроме того — в мутной воде горбачевского времени можно наловить для себя много вкусной рыбки, и умотать куда-нибудь во Флориду.

ПГТ Троебратский, 8 часов утра

Пробуждение вышло неожиданным: кто-то меня тащил с дивана за ногу. Я автоматически (Бобровская реакция!) лягнул другой ногой, и как выяснилось, удачно: злодей хрюкнул и отскочил.

— Тебе что надо, придурок? — реакция тоже оказалась скорее Бобровская, это я автоматически отметил для себя, разглядывая пришельца. Пришелец выглядел как мальчиковый вариант Гены Денисенко. Кстати, намного симпатичнее старого. Тот был здоровенный, толстый, лысый, но зато с бородой. А этот тощий, длинный и удивительно волосатый. Естественно, безбородый. Причёска «а-ля Анджела Дэвис» … Или так стали называть позднее? А, неважно.

— Вставай быстрее, Юрик!

— Зачем?

— Юрка, ты что забыл?

— Что забыл?

— Ты же мне обещал стишок сочинить, чтобы я новую песню написал. Мне ещё музыку сочинять надо! Или ты, зараза, ничего не написал?

«Ха! — подумал я — Попаданец я или хвост морковный? Ща будут вам и песни, и пляски, и Сталин с Берией, и промежуточный патрон».

Настроение сделалось веселым и хулиганским.

— У меня их уже штук десять для тебя написано — спокойно и нагло соврал я, ибо ложь для попаданца есть самое естественное состояние — а на какую тему сейчас надо?

— Ну, это… Виталик обещал меня взять в состав ВИА, ну, в клубе ЖД. Но только если я сочиню какую-нибудь путную песню.

— Геныч, а ты подумай: зачем тебе какой-то мутный ВИА, если у них нет своих песен. Они ведь чужое перепевают, правильно?

— Ну да! Кстати, Виталик классно поет «Битлз».

— Да ты подумай, кем бы был «Битлз», если бы перепевал чужие песни?

— Ну…

— Ладно, пошли. Я тебе сейчас покажу, что я сочинил, а ты подберёшь аккорды. Гитару взял?

— Вот его гитара — в дверях появилась Ленуська.

— Отдай Гендосу, и садись рядом с ним, а я вам сейчас изображу Отса с Мондрус.

Я вышел на середину веранды и, отбивая в ладоши такт, запел:

Пусть осень пройдёт золотая,

Метель бушевать перестанет,

И солнце, смеясь и сверкая,

В начальные классы заглянет.

Здесь к знаниям новым спешили

Мы с первым учителем вместе,

Росли, удивлялись, дружили

И пели любимые песни.

Листвой шелестит сентябрь,

И вновь расцветает май.

Мы будем любить тебя,

Родимая школа, знай.[4]

— Обалдеть! — вынес суждение Гена. — А ты и музыку придумал, вот молодец!

— Юрочка, это же прекрасная песня, когда ты её сочинил?

«Сочинил не я. — возникла самокритичная мысль — Интересно, а родились ли авторы этой песни?»

— Не так давно — задумчиво сказала я, вспоминая, как ещё в женском теле, разучивал с внучкой эту песню, для «выпускного» в четвёртом классе. А что? Убрал слово «начальная», и песня стала просто школьной.

— А ещё есть?

— Конечно.

— Ну, так пой.

— А эта песня хорошо пойдёт для танцев. Медляк. Девушки будут рыдать:

Видеть тебя всегда

Хочется мне сейчас.

Мысли твои читать

В каждом движенье глаз.

А еще иногда

Слышать дыханье так,

Чтобы был каждый вздох

В такт.

Я у твоих ног!

Спасибо не говори!

В этом тебе помог Рок,

Его и благодари.[5]

И опять я чуть-чуть подредактировал песню: заменил бога на