«Ненавижу его, ненавижу!..» — твердила она про себя.

Синтия открыла глаза, просыпаясь.

Солнечные лучи, проникавшие сквозь ромбовидные стекла окна в старинной решетчатой раме, согревали лицо. Она чувствовала странную усталость. Впрочем, это не было похоже на глубокое изнеможение, болезненное утомление, которое не оставляло ее последние несколько месяцев.

Ночами она лежала без сна, во власти мрачных дум или в тревожном полузабытье, и ее преследовали мучительные видения, где действительное переплеталось с невероятным. Иногда усталость была непереносимой, и часто ей хотелось умереть, чтобы избавиться от тяжкого бремени своего тела.

А здесь, на старой вилле, она прекрасно засыпала, едва голова касалась подушки, и спала до тех пор, пока Грейс не разбудит поутру.

Какое счастье, что с ней Грейс и Роза! Совсем уже старые, они всегда находились тут в услужении.

Сначала Синтия их даже побаивалась. Вдобавок, когда она поселилась на новом месте, пришлось сообщить служанкам (и это была одна из нелегких минут ее жизни), что она не сможет оставить их у себя обеих. Старушки слушали серьезно, сложив на коленях узловатые, натруженные долгими годами работы руки.

— Вы хотите нанять кого помоложе, мисс? — спросила через некоторое время Грейс: она всегда брала на себя переговоры, ведь Роза была двумя годами младше.

— О, разумеется, нет, ни в коем случае! — воскликнула Синтия. — Упаси бог! Конечно, мне хочется, чтобы вы остались, я от всей души просила бы вас обеих служить у меня, но скажу вам со всей откровенностью — я просто не могу себе этого позволить. Видите ли, отец сделал много долгов, и большая часть денег от продажи «Берез» уйдет на их покрытие. Кое-что достанется и мне, но совсем мало. Со временем я приищу работу, доход мой увеличится, но сейчас доктор велит отдохнуть, и он, наверно, прав. Я безумно устала!..

Голос ее прервался. Она и в самом деле была так измучена, что у нее ни на что уже не было сил — даже на то, чтобы принять необходимые решения, если они расстраивали или тревожили ее.

Во взгляде Грейс выразилось сочувствие и глубокое понимание. Она посмотрела на Розу, затем, помолчав, проговорила:

— Мы с Розой хотели бы и дальше здесь служить, мисс. Как нам теперь жить порознь? И тут вроде наш дом, вы уж простите, коли не так сказала. Платите нам, сколько сможете, и мы вдвоем управимся. А хозяйство вести — это Роза умеет. Она на все руки мастерица, увидите сами, и кухарки такой нынче не сыщешь. И бережливая: у Розы ни один кусочек не пропадет. Ваша бабушка, мисс, она денежки на ветер не бросала и Розу к тому приучила.

— Если вы обе останетесь у меня, — сказала Синтия дрогнувшим голосом, — я вам буду век благодарна.

Она стояла, глядя на старых служанок, и вдруг порывисто протянула к ним руки.

— Втроем мы справимся с любыми трудностями, — проговорила она. — Вместе не пропадем.

В последующие недели Синтия поняла, что до той поры, как она поселилась на старой вилле, ей был неведом истинно заботливый уход. Грейс присматривала за ней, ухаживала, баловала, а Роза сбивала гоголь-моголь, стряпала лакомые блюда со свежими сливками, выторговывала у мясника лучшие куски, пока Синтия не взмолилась, что так, пожалуй, она растолстеет до безобразия. Роза подняла ее на смех, но Синтия видела в зеркале — тени под глазами еле заметны, и глубокие впадины у ключиц исчезают.

Когда-то она была недурна собой. Питер сказал ей однажды:

— Я в жизни не видел никого красивее тебя. Иногда я боюсь тебя коснуться — ты так прекрасна.

— Прекрасна, потому что ты любишь меня, — ответила она тогда.

Что бы подумал он, увидев ее сейчас? Ей стало стыдно за свои неприбранные, тусклые волосы, бледность, исхудалое лицо. Но все же сейчас она выглядит лучше, чем еще месяц назад. И, главное, хоть это ровно ничего не значит, она все еще сохранила женскую привлекательность.

Как же тепло на солнце! Через открытое окно в саду слышалось нежное воркование голубей, перелетавших с ветки на ветку. В комнату проник аромат кустов жимолости, растущей у веранды, и благоухание резеды с клумбы, где росли душистые цветы и травы.

Она услышала, как позади с легким скрипом открылась дверь.

— Простите, мисс, за беспокойство, — сказала Грейс виновато, — только вот зашел Джо Роджерс, он на станцию едет за вашей гостьей.

Спрашивает, как даму эту зовут. А то вдруг ошибется или прозевает ее.

— Да, да, конечно. Скажите ему, что ее имя — миссис Иствуд. Невысокая красивая блондинка. Он ее узнает, не ошибется.

— Ну, я так Джо и скажу, мисс, и я приготовила южную комнату.

— Прекрасно, Грейс. Ей там будет удобно, и ванная рядом.

— И я про то же подумала, мисс.

Грейс удалилась, а Синтия поудобнее устроилась в кресле. Зачем все-таки она пригласила Сару Иствуд? Лучше быть одной, постепенно набираться сил в уюте и покое, куда не вторгается внешний мир.

Сара принадлежала именно к этому миру, и, конечно, приглашать ее было ошибкой, но как можно поступить иначе? Жаль бедняжку! С той самой минуты, как они впервые увидели друг друга, Синтия прониклась к ней состраданием.

Ей ясно вспомнился грязный захолустный полустанок в Индии. Поезд остановился ненадолго, и Синтия вышла на перрон размять ноги и подышать воздухом. Она находилась в пути уже сутки, перевозила пациента в один из северных штатов, в горы, в больницу для выздоравливающих. Короче, возвращалась усталая, неприбранная, неопрятная… И тут увидела впервые Сару, красивую, умело подкрашенную, разодетую в пух и прах, в наглаженном белом платье, в модной широкополой шляпе.

Синтия глядела на нее с интересом, испытывая легкую досаду от того, что другие могут выглядеть так элегантно, словно на них ничуть не действует одуряющая жара. Она посмотрела на спутников шикарной дамы. Красивого индийского принца узнала сразу: его фотографии часто встречались в светской хронике. Второй был англичанин, чисто выбритый, привлекательный. Наблюдая за этой маленькой группой, Синтия сразу уловила, что именно англичанин — объект интереса Сары, хотя сам он давно потерял к шикарной даме всякий интерес. Это было заметно по тем беспокойным взглядам, которые Сара бросала на него, по тому, как быстро и порывисто касалась его руки, пытаясь завладеть его вниманием, как безнадежно поглядывала на ожидающий поезд.

Полустанок заполнили пассажиры. На мгновение оба кавалера, поспешив к кому-то из прибывших, о Саре забыли, но англичанин, впрочем, тут же вернулся, с трудом протиснувшись сквозь толпу.

— Нужно найти ваш вагон, — сказал он Саре.

Они двинулись вдоль раскаленного белого перрона и остановились рядом с Синтией.

Джентльмен посмотрел на билет, который держал в руке.