Товарищ Першин был исключительно чутким, отзывчивым человеком, очень смелым, инициативным, и, самое главное, он умел по-настоящему учить, а не поучать, – в общем, был прекрасным методистом, самолетом владел в совершенстве. В итоге этот общительный, веселый начлет пользовался огромным авторитетом как среди летчиков-инструкторов, так и курсантов. Мы все его очень любили, да и нельзя было не любить такого человека, который дал сотням молодых людей путевки в летную жизнь.

Очень сожалею, что не знаю его дальнейшую судьбу. Он для меня сделал очень многое, именно благодаря ему я стал летчиком.

Первый этап летного дела позади! Я зачислен курсантом Качинской школы! Впереди второй этап, этап сложный, важный и ответственный в деле освоения искусства летного дела на современных самолетах-истребителях. Пройдя этот этап, каждый может называть себя военным летчиком-истребителем. Это гордое и почетное звание, для этого придется много трудиться и учиться, овладевать сложной и современной техникой. Такая почетная задача доверена не всем, и это доверие надо оправдать! Тем более и времена надвигались грозные, Вторая мировая война, развязанная германским фашизмом, уже была в разгаре. Правительство нашей молодой республики вынуждено было уделять большое внимание обороноспособности государства, создавать новейшую технику и, главное, готовить профессиональные кадры.

Мы, молодые курсанты военной летной школы, с первых дней нахождения в ее стенах хорошо усвоили свои задачи, исходящие из международной обстановки 1938–1939 годов, особенно все осознали это после выступления начальника Качинской школы комбрига Иванова, который начал свою службу еще в царской армии. Нам был дан срок – один год, как видно, срок сжатый, а задача сложная и ответственная, ведь предстояло полностью мобилизоваться, что называется, «перейти от «гражданки» на военный лад». Это означало максимально и рационально использовать отведенное время на учебу и овладеть боевым самолетом в срок.

Надо отметить, что весь наш выпуск с этой задачей справился успешно. К концу 1939 года мы приступили к сдаче государственных экзаменов. Но благодаря тому, что в Финской войне наконец наступил перелом в нашу пользу благодаря успешным действиям Красной Армии, экзамены были прекращены, и наша учеба продлена еще на два месяца, так что закончили мы полностью Качинскую школу в феврале 1940 года. Учеба была очень напряженной, много приходилось работать над теоретическими науками и много летать. Мы, курсанты, фактически на год с лишним были отключены от всего другого, кроме учебы. Дисциплина была строгая, порядки жесткие, распорядок дня крепкий, никто не смел и подумать о каких-либо вольностях. Все было направлено и нацелено на качество учебы, на отличную работу на земле и в воздухе.

И все же какое это было хорошее, волнующее и романтичное время! Можно сказать, это было лучшее время задорной жизни, время формирования характера, воспитания стойкости, упорства и мужества. Чувствуешь, что живешь полнокровной, заполненной жизнью, сознанием, что с каждым днем становишься сильнее, образованнее и нужнее своему обществу – человеком, военным человеком. Очень много хороших и приятных воспоминаний осталось об учебе в Качинской летной школе, и хочется, хотя бы коротко, остановиться на отдельных моментах.

Как только мы приехали в Качу, нас, курсантов, собрали в Доме офицеров и перед нами выступил начальник школы комбриг товарищ Иванов. Тот, кто слушал комбрига, никогда не забудет того сильного впечатления от его ораторского мастерства, умения увлечь, зажечь огонь в сердцах слушателей. Он так красиво, умело, вдохновенно, страстно и убедительно говорил, что мог заставить кое-кого прослезиться. Позже мы бывали свидетелями моментов, когда большинство женщин не выдерживали и плакали, слушая Иванова на вечерах в дни торжественных праздников.

Говорили, что он бывший царский офицер-кавалерист, а ранее даже был артистом. Высокого роста, плотного телосложения, очень приятный и обаятельный человек. И вот, заканчивая свое выступление перед курсантами о задачах школы по подготовке военных летчиков, комбриг Иванов своим сильным и страстным голосом объявил:

– В вашем выпуске, среди вас, в зале сидят курсанты нашей школы – сын главы нашего государства И.В.Сталина – Василий Сталин и сын легендарного героя Гражданской войны М.В.Фрунзе – Тимур Фрунзе.

Мы боялись шевельнуться, посмотреть – где Василий и Тимур, какие они!

Василия и Тимура мы увидели в столовой на обеде. Самые обыкновенные молодые ребята. Василий Сталин был чуть выше среднего роста, рыжеватый, несколько конопатый, но худощавый и стройный парень. А Тимур Фрунзе – высокого роста, крепкого и красивого телосложения, стройный, здоровый. Дружили они втроем. Василий, Тимур и москвич Ляпин, который очень хорошо пел и играл на струнных инструментах. Конечно, читателю захочется узнать, как жили, учились, как вели себя Василий Сталин и Тимур Фрунзе.

Я не ставлю целью в своих воспоминаниях описывать подробности, а коротко сообщу следующее. Тимур Фрунзе был скромным, малоразговорчивым, корректным и дисциплинированным курсантом. Учился прилежно и хорошо. Особо ничем не отличался от остальных курсантов. Василий Сталин, по мере освоения в обстановке, стал вольно и свободно себя вести, никого не боялся и не признавал. Все, что ему хотелось, себе позволял, учился неважно, не старался. В наряд не ходил, строй вообще не признавал, с распорядком дня не дружил. Видимо, никто из руководящего состава не желал с ним связываться. Но все же нашелся один смелый командир, кто не посчитался с тем, что перед ним сын самого Сталина. Это был преподаватель по теории полета (не помню сейчас его звания) товарищ Успенский, который поставил Василию двойку в журнал за незнание материала. Того справедливого и отлично знающего свое дело преподавателя мы все очень уважали и любили. После такого события, ведь двойка Василию Сталину – это необыкновенный случай, кто-то решил донести о произошедшем самому Сталину, из каких соображений – кто его знает.

Что ответил И.В.Сталин, как он реагировал на этот сигнал, мы не знали, но по тому, какие произошли изменения у нас в школе, мы почувствовали, что, надо отдать должное И.В. Сталину, отец Василия под защиту не взял. Все изменилось. Василий стал вести себя как обыкновенный курсант военной школы. Кончилась его вольготная и бесшабашная жизнь, все выполнял, как и другие курсанты, даже в наряд ходил.

Говорили так. И.В.Сталин прислал письмо на имя комбрига с категорическим требованием и под его личную ответственность держать Василия только на строгом уставном положении, никаких поблажек не давать, за неповиновение строго наказывать и сообщать об этом ему в Москву. О том, что письмо с таким содержанием действительно было, я узнал многие годы спустя. За год с лишним пребывания в школе я хорошо узнал Василия Сталина, чуть ли не каждый день встречаясь в УДО. Он стал совсем другим, чем был вначале. Общительный, веселый, часто вступал в споры о летном деле. Иногда спорил об автомобиле (он тоже управлял машиной, и неплохо). Он стал активным и любознательным курсантом, как и все. Во время перерывов на занятиях в УДО мы, молодые ребята, энергии хоть отбавляй, спорили, шутили, баловались, бывало, в курилках. Я хотя и не курил тогда, но всегда тянулся в то место, где находился Василий, послушать о Москве, о других вещах, что-нибудь новенькое ухватить. Сам Василий всегда рассказывал много интересного.