— Ничего не случилось, дорогая, — голос благородного заметно потеплел. — Небольшое недоразумение.

Он махнул рукой остальным:

— Вперед, мы вас нагоним.

Спешился, бросив поводья оруженосцу, шагнул к Ингрид, жестом призывая ее и Эрика отодвинуться, чтобы не мешать остальным. Так же поступили те, что ехали рядом с ним — белобрысый и еще один, седой уже мужчина с такими же серыми цепкими глазами, что и у первого. В седле он держался непринужденно, словно юноша, да и, спешившись, двигался легко — со спины Эрик, пожалуй, не дал бы ему его лет. Но седина и морщины говорили за себя сами.

Женщина, чуть помедлив, двинулась вместе с остальными дальше.

— Еще раз прошу прощения, господа, — сказал первый. — Я Хаук. И я хотел бы спросить, как вышло, что двое одаренных оказались на дороге в столь, еще раз прошу меня простить, жалком виде?

Он перевел взгляд с окровавленной дыры на рукаве дублета Ингрид на такую же на боку Эрика.

— Меня зовут Эрик. А это Ингрид. Что до того, почему мы в таком виде… — Он пожал плечами. — Те типы не представились. Может, разбойники. Точно так же, как ваш человек, не разглядели дар и сочли нас легкой добычей. Там. В паре лиг отсюда. — Он махнул в сторону, куда двигалась кавалькада. Жаль, не удосужился расспросить Ингрид, как далеко ближайший лес, где могли бы водиться разбойники, в чистом поле посреди бела дня путников особо не подкараулить. — На двоих их оказалось многовато, так что одежда немного пострадала. Увы, в деревнях нет приличных портных…

Хаук бесцеремонно протянул руку, коснувшись перчаткой прорехи на рукаве Эрика. Растер между пальцами сгусток крови. Слишком свежий для пролитой больше часа назад. Пристально посмотрел в глаза.

— То есть в паре лиг мы найдем тела?

Эрик мысленно выругался. Вот что бывает, когда не удосужишься заблаговременно продумать ложь. Они не рассчитывали встретить благородных, а деревенские бы вопросов не задавали. Охота одаренным шастать в дырявой одежде, залитой кровью — их дело, а за неуместный вопрос могут и деревню спалить. Просто так, озлившись.

— Тел не осталось. — Он снова зажег и тут же погасил огонек на ладони. — Развеялись по ветру.

Хаук кивнул.

— Что ж. Это не мои земли, поэтому прошу прощения за неуместное любопытство. И позвольте спросить еще об одном: вы путешествуете с некоей целью или просто идете, куда глаза глядят?

Эрик встретился взглядом с Ингрид. Та едва заметно кивнула.

— Я тоже хотел бы спросить, — медленно произнес он, — есть ли какая-то цель у ваших вопросов, кроме обычного любопытства? Тем более что вы, как сами признали, не господин этих земель, который вправе требовать ответа у любого?

— Что ж, справедливо, — Хаук помедлил, оценивающе оглядев Ингрид с ног до головы: не как мужчина — красивую женщину, а как один боец другого. — Извольте. Моей жене нужна охрана.

Эрик приподнял бровь. Он ожидал чего угодно, только не этого. Охранников не нанимают прямо на дороге посреди чиста поля. Особенно, когда речь идет о жене.

Белобрысый — Фолки — закатил глаза и покачал головой. Седой сдерживаться не стал.

— Ты в самом деле веришь в эту чушь?

— Не здесь и не сейчас, — отрезал Хаук.

— Я настаиваю.

Хаук поморщился. Снова повернулся к Ингрид.

— Итак, моей жене нужна охрана.

— У нас достаточно людей, — снова встрял седой. Хаук снова поморщился и опять не стал спорить.

— Человек, которого я мог бы оставить в ее спальне, когда там не будет меня. Кто-то, кто последует за ней в комнату для омовений или не постыдится караулить рядом с отхожим местом.

Ингрид кивнула.

— Понимаю. Но вы меня вовсе не знаете.

— Именно поэтому.

— Вы не доверяете собственным людям?

Хаук помедлил, глядя ей в глаза.

— Скажем так… свою жизнь я доверяю им безоговорочно. Но не жизнь Аделы.

Эрик невольно задумался, что же могло сподвигнуть небедного на вид благородного пытаться нанять первых встречных? И почему седой неодобрительно поджимает губы, а Фолки в который раз возводит глаза горе?

— Ты серьезно? — не выдержал белобрысый.

— Более чем, — ответил Хаук, продолжая смотреть на Ингрид. — Скажем, пятнадцать золотых в месяц?

Оба его спутника вытаращили глаза.

— Это уже совсем… — начал было седой, но Хаук зыркнул в его сторону.

— Дядя, при всем уважении… помолчи. Это моя жена и мои деньги.

Эрик снова переглянулся с Ингрид. Столько платили рыцарю с отрядом — двумя-тремя конными, полудюжиной мечей и тройкой лучников. Содержание которых, разумеется, было за счет самого рыцаря. Одаренный-телохранитель запрашивал на четверть меньше. Теперь пришла очередь Эрика кивать. В конце концов, не в первый раз Ингрид нанималась без него. Он не пропадет. Где-нибудь в окрестных замках наверняка нужен одаренный боец. Или целитель. А там видно будет.

— Я не одна, — сказала Ингрид.

Эрик не стал вмешиваться. Удастся наняться вдвоем — так тем лучше.

Хаук пожал плечами. Посмотрел на Эрика.

— Боевик?

Эрик кивнул.

— И немного целитель.

— Двенадцать золотых?

— Хаук! — рыкнул седой. Заступил между ним и Эриком.

— Прошу прощения, господа. Нам надо кое-что обсудить.

Хаук покачал головой. Обвел взглядом Эрика и Ингрид.

— Я не переменю мнение. Но, полагаю, вам тоже нужны несколько минут на размышления. С вашего позволения, господа.

Седой отвел его в сторону.

— Ты совсем ума лишился, женившись? — зашептал он. — Или отцовские деньги кошель жгут?

Эрик мысленно хмыкнул. Читать по губам он научился давно, и тогда же растерял всякие угрызения совести по поводу не предназначенного для его ушей. Подслушивая, можно узнать немало интересного.

— Гарди, я очень ценю твое мнение. — А вот Хаук понижать голос не стал. — Но это теперь мои деньги.

— Медовый месяц закончился, девчонка заскучала, только и всего. Почаще бывай в ее спальне, и все «покушения» прекратятся.

— Уд животворящий? Дядя, ты всерьез считаешь меня самовлюбленным болваном, способным поверить, что этого достаточно?

— Не уверен насчет «самовлюбленного». Но как назвать человека, готового нанять за хорошие деньги двух проходимцев, даже не спросив рекомендации?

Рекомендации, к слову, у Эрика были, а у Ингрид еще больше. Лежали себе в мешке, ожидая своего часа.

— Я верю Аделе. Она могла бы привлечь мое внимание куда более простым способом. Это первое. Два, как ты выразился, проходимца, встреченные посреди дороги явно не могут иметь никакого отношения к людям Сигурда. Это второе.