— Но почему ты считаешь, что именно он?..

— Сейчас, — Меркулов остановил его жестом. — Спасибо, Клавдия Сергеевна. Если там уже явился господин из Думы, мы закончим минут через десять. — И, хмыкнув, когда секретарша сурово взглянула на собеседников и выплыла из кабинета, продолжил, доверительно наклонившись к Осипову: — Неравнодушна к Сане. Считает, что я был не прав. Да они все тут так считают, женщины наши… А теперь пей чай и слушай, что я скажу. Научу тебя, как подъехать к нему, понял?

— Подожди, Костя. Но почему ты думаешь, что частное агентство способно помочь нам? Я не верю этим деятелям. Еще охрана — куда ни шло, а расследование?.. Нет, я понимаю, бывшие профессионалы, но, честное слово… Чего от них можно требовать?

— У тебя, мой друг, устаревшие понятия. И потом я ж тебя не куда-то посылаю, а к совершенно конкретному человеку, которого ты прекрасно знаешь. Ты ж в московской прокуратуре уже работал, когда Саня стажером ко мне пришел? И вот с тех пор… Сколько уже? Двадцать четыре года, без малого — четверть века, Сеня! Вместе. И кабы не террористка… Эх, да что говорить! Он все эти годы только приобретал, ничего не теряя! Да человек с таким опытом! И еще — это, пожалуй, самое главное! — Саниной дочке, которая у него учится в Кембриджском колледже, между прочим, шестнадцатый год. Или семнадцатый?.. Господи! — Меркулов наморщил лоб. — Как же они быстро растут! Ты видишь, у него абсолютно те же проблемы, что и у тебя! Как же не поможет?! То есть обязательно поможет — что я, Саню плохо знаю? Но только одно условие. На всякий случай. Подойти к нему надо так, чтобы это исходило лично от тебя — пусть по старой памяти. И ни в коем случае не от меня. Может рогами упереться, с ним это теперь часто случается.

— А как же я это сделаю?

— Вот сейчас чай с тобой допьем и все решим. — Меркулов улыбнулся. Отпил глоток свежего чая и взял свой мобильник. Нажал вызов в меню. — Всеволод? Добрый день. Ну, как вы?.. Да, да, я знаю, я вчера был… да, да… А наш где?.. Как?! Неужто?! — Меркулов засиял. — Вот не ожидал! Ты посмотри, что погода делает… Может быть, в конце дня, ребятки… да, если вы задержитесь. Я позвоню, привет остальным.

Костя отключил мобильник, отложил его в сторону, задумчиво посмотрел на Осипова, покивал, что-то придумывая, и, наконец, решился:

— Значит, давай действовать так. У тебя сейчас есть лишнее время?

— Ну… есть, не так, чтобы…

— А к пиву как относишься?

— К пиву?! — У Осипова даже челюсть отвисла.

— Ну да, к нормальному пиву? Которое пьют из кружек, стаканов, бокалов, прямо из бутылок — в зависимости от ситуации, надо понимать.

— Да никак! Ну, пью иногда. В компании. Только ведь и компаний уже… сам понимаешь. А что?

— Объясняю. Случилось неожиданное и приятное событие. Саня наконец решил помириться с женой Ириной. Может, ты ее знаешь, но, скорей всего, не видел. Симпатичная женщина. Музыкант, преподавала в Гнесинском, а с год назад, когда с Саней беда случилась, оставила музыку и переквалифицировалась по теме криминальной психологии. Чтобы быть ближе к Сане. Ну, понимаешь, она — нувориш, а он — высокий профи, отсюда всяческие трения и прочее. Скандалы. При его-то, да и ее характерах. А сейчас они всем агентством были на кладбище, годовщина их погибшего директора, племянника нашего Вячеслава Грязнова, которого ты конечно же тоже должен отлично знать. Я вчера заезжал на Троекуровское, помянул, цветочек положил и попозже в «Глорию» их заеду.

— Погоди, Костя, так ты про «Глорию»?! — удивился Осипов.

— Ну, конечно! А что-то не так?

— Да все так! Просто я как-то не сопоставил… И Саша Турецкий тоже в этой «Глории»?

— Разумеется.

— Так это меняет дело в корне! Я, говоря об этих

ЧОПах, вовсе не ее имел в виду. А о «Глории», извини, — Осипов раскинул руки, — кто ж не знает?! Она у нас и в лекционном курсе фигурирует. Но, говорят, к ним и соваться бессмысленно, дел на пять лет вперед…

— Кто тебя проинформировал? Лето — обычный мертвый сезон! Как повсюду… Ну, раз ты знаешь, тем более есть смысл. Короче. После кладбища все поехали в агентство, это напротив «Сандунов», я скажу точный адрес. А Саня вместе с Ириной остались еще там. Как раз же похороны того мальчика… А позже Сева Голованов, он сейчас, после гибели Дениса, директора, исполняет обязанности директора, позвонил Ирине, чтобы узнать, когда они собираются подъехать. И та ответила, что, наверное, совсем поздно, потому что они решили вдвоем отправиться в парк «Сокольники». Зачем, ты думаешь? Пивка попить! Вот, елки-палки! Помирились наконец, значит! Слава тебе, Господи! — Меркулов даже, суеверно сплюнув через левое плечо, перекрестился. — И теперь у тебя появился прекрасный шанс. Поезжай в Сокольники, там есть три точки, я их назову, где ты сможешь легко обнаружить Саню. Сделай вид, что встреча чисто случайная. Заодно с его супругой познакомишься, обаятельная женщина, хотя… ну ладно, не буду. Ну и… Вот так, Сеня, дорогой! Готов?

— Да я к черту на рога готов, только бы…

— А оно примерно так и получится! — засмеялся Меркулов и придвинул к себе лист бумаги, чтобы нарисовать члену-корреспонденту Академии план расположения пивных точек в парке «Сокольники».

2

— Ирка, а ведь ты здесь, со мной, никогда не была…

— Зато тобой здесь, надо понимать, давно все тропинки истоптаны, — лукаво сверкнув глазами, ответила Ирина.

Турецкий прислушался: не сарказм ли прозвучал в упреке? Нет, хотя и показалось. Это бесконечное «кажется» ему так уже осточертело, что и рад бы не прислушиваться к интонациям, да привычка какая-то противная уже выработалась. Пора отказываться, пора…

— Да… истоптано… А ты знаешь, первое мое уголовное дело расследовалось именно тут. Вместе с Костей… Потом… а! — Турецкий отмахнулся от собственных воспоминаний. — А еще, если помнишь, когда Славка вас с Нинкой отправил в Абхазию?..

— А… — засмеялась Ирина, — это когда ты разочаровался во всех своих друзьях-товарищах? Помню, Шуринька! Ну, артист! Ты скажи мне честно, вот сейчас, дело прошлое… Ты что, в самом деле тогда хотел взаправду застрелиться? И неужели сделал бы это?

— Почему — «бы»? Просто в обойме оказались пустые гильзы. Даже и не холостые патроны…

— Шурик, ну как ты мог? Ты о нас с Нинкой хотя бы подумал…

— Вот как раз потому, что подумал… Чтоб эти… козлы от вас отвязались… Ты ж их не знаешь, а я-то знал… Да ладно, чего теперь?

— Сам начал…

— Сам, конечно, извини. А, кстати, как тебе наша дочка? Кажется, ей Англия пошла на пользу.

— Я боюсь, что даже слишком. Эта ее новая манера… Категоричность, «я считаю…», безапелляционный тон… Рановато, Шурик, хотя я не против, а тоже — за.

— Но ведь взрослый человечек…

— Ты сейчас будешь сердиться, но я должна все равно признаться.

— А ты не серди меня! — засмеялся Турецкий. — Что за признание? Очередная измена мужу?! — Турецкий округлил в неподдельном ужасе глаза и стал шарить взглядом по столу, будто в поисках ножа.