— Так, Юль, придется, — Андрей упирается кулаком в столешницу сбоку от меня. Костяшки его пальцев касаются моего бедра, губа пульсирует, мужчины стоят почти вплотную недвижимыми глыбами, и я слышу их дыхание, мне в поясницу врезается угол, в мыслях разрастается паранойя.

Не выдерживаю, грублю:

— Отстаньте, сама обработаю. Чего вам всем надо?

Они переглядываются. С неясным мне выражением, кажется, будто в воздухе провисает тучка, мрак с нотками грозы, и я окончательно теряюсь.

— Всем — это кому, Юль? — Андрей наклоняется, понижает голос. — Только нам. Будешь дергаться — будет больно. Запомнила? Повтори.

С самого утра все идет через задницу. Я не выспалась, опоздала на прическу, второпях нацепила не ту одежду, а после двух чашек кофе громко урчит живот.

Безумно приятно быть Настиной свидетельницей, но дико паникую, что не справлюсь и все им испорчу. Вместо выкупа для жениха у нас квест. У Андрея есть карта местности, и только когда он пройдет все испытания, найдет Настю — тогда уже с ветерком прокатится до ЗАГСа в лимузине.

Я возглавляю толпу сопровождающих жениха, большая ответственность. Смотрю на часы и прикидываю время. Андрей выбрал свидетелем Алана, они с Артуром, Настей и половиной друзей уже, наверное, прибыли в шатры, праздновать решили на природе — погода шикарная.

Жених, поддернув рукава дорогого костюма, перегибается через парапет набережной и изучает яркие надписи на бетоне, ищет подсказку. Рядом крутится оператор и непрестанно щелкает фотки.

— Юля, я не понимаю, — в лицо прилетает облако пахучего дыма. Олли недовольно крутит в пальцах мундштук, — Андрей испачкает костюм, неужели обязательно заниматься этими глупостями?

— Сценарий выбирала Настя, а это ее свадьба, — отступаю, уворачиваясь от шоколадной вони.

— Это точно. На месте своих сыновей я бы десять раз все взвесила, прежде чем решиться на такой важный шаг.

Деликатно молчу. Ее щеки под слоем фарфоровой пудры вваливаются, когда она делает глубокую затяжку. Снова выдыхает дым в меня. Щурю глаза. Она уже сама, как сигарета, из канцерогенных ядов сплошь.

— А у вас с Артуром любовь с первого взгляда, — говорит она. — Или ты на других моих детей тоже успела посмотреть?

Под жарким августовским солнцем, заливающим набережную, мою кожу атакают ледяные мурашки.

Олли вчера потащилась проверить застрявших на кухне сыновей. Поглядела на двух недоврачей, рвавшихся лечить мою подбитую губу и осталась недовольна повышенным вниманием пациентке.

Я и сама не поняла, какой дьявол вселился в окружающих меня мужиков, и думать об этом было некогда, почти всю ночь перепроверяла сценарий торжества, со всем остальным разберусь после свадьбы, но ее грязные намеки — явный перебор, ее сын вот-вот женится, ей не стыдно?

Решительно хлопаю планшетом по бедру и в воображении ставлю огромный красный крест на извечные Артуровские просьбы "Юлечка, не злись на маму, она просто ревнует, будь умницей, не вступай с ней в споры" и выдираю из ее рук сигарету.

— Курение убивает, — улыбаюсь в ответ на ее изумленный взгляд. — Олли, я очень волнуюсь о вашем здоровье. Какая-то вы бледненькая. Вы хорошо себя чувствуете?

Она моргает густо накрашенными ресницами и никак не сообразит, что ответить, и я уже себя корю за несдержанность.

— Нашел! — Андрей трясет в воздухе листом, исчерканным черным маркером. — Бар! Едем дальше!

Удачно сбегаю к машине. Мне надо успеть первой и проверить, все ли по плану.

Слушаю радио, жую жвачку, рулю к бизнес-дому. На тринадцатом этаже офис мужа, а на цокольном судьбоносный бар, в тот день мы с Настей спустились от Артура, она заказала коктейль "Маргариту" и призналась, что хочет наврать Андрею о беременности. Ему на службе предложили должность в другой конторе, в другом городе, и он уже собрал вещи, а Настиного отца разбил паралич и она не могла его бросить, и отпустить Андрея тоже не могла, разрывалась.

Врать не пришлось, Андрей так и не улетел, вернулся из аэропорта, и сразу к ней, прямо с чемоданами, я стала невольной свидетельницей признания в любви, и сегодня стану ей снова, уже официально, в документах.

В баре за стойкой никого нет.

И столики пустые, кроме углового. Там пьют кофе два самовлюбленных типа, которых я видеть не могу, и поддавшись порыву, я отступаю, но все же беру себя в руки. Не бегать ведь мне от них. Что они мне сделают.

Денис сидит лицом ко входу. Его губы складываются в блуждающую улыбку, и Макс с любопытством оборачивается. Быстрым взглядом оценивает короткое легкое платье, открытые ноги, грудь, в лицо не смотрит, и ухмыляется.

У нас в сценарии много этапов, а у меня несколько костюмов под них, и я выгляжу легкомысленно, но это ни разу не повод настолько беспардонно пялиться на жену партнера. Усилием гашу злость, завтра же с утра выскажу Артуру все, что думаю про его вкрай оборзевших компаньонов. Делаю вид, что не обратила внимания, равняюсь с их столиком, киваю на стойку.

— А где бармен? У нас здесь, — сверяюсь с часами, — через десять минут конкурс.

Они меня игнорируют, обсуждают компьютеры. На столе вибрирует телефон. Макс встает, придерживает трубку плечом, и, как куклу, приподняв, двигает меня с дороги.

Оглядываюсь, он отходит к стойке. По-хозяйски перегибается через нее и достает бутылку с коньяком.

— Не пойму, где бармен, — повторяю. — Я ему вчера не позвонила, вдруг он про нас забыл?

Денис делает очередной глоток и морщится. Ему мало сахара, он тянется к белой порционной упаковке. Опережаю, выхватываю пакетик у него из-под носа.

— Положи на место, — тут же реагирует он.

— А не положу, что будет?

— Не знаю, я где твой бармен, Юля, — он устало трет лоб, — поссать, наверное, вышел.

— А сразу нельзя было сказать?

— А я разве твой секретарь, докладываться? Своей работы по горло. Верни сахар и уматывай.

Пораженно хмыкаю. Швыряю в него пакетик. Он поднимает глаза, я замираю. Его хищный оскал нагоняет на меня дрожь, делаю шаг назад.

Денис усмехается. Ловит запястье, удерживает меня на месте. Рассматривает коричневый ремешок часов, и не поворачивая головы, словно и не мне, говорит:

— Ты зря здесь крутишься, Юля, ещё и в таком виде, я ведь не железный. У тебя есть тридцать секунд, чтобы убраться, — руку мою не отпускает, в его горячие пальцы, по нарастающей, бьется мой пульс.

— Денис, ты мне угрожаешь что ли? — изгибаю бровь.

— Нет. Просто советую уйти.

— Или?

— Макс! — зовет он, откидываясь на стуле. Крепче сжимает мою руку, — или я щас задеру тебе юбку, и мы во всех позах отымеем тебя на этом столе.