– Награда, – выплюнула узница сквозь зубы всё с той же злостью.

– Нет, – спокойно сказал Атэ. – Именно жест доброй воли. Потому что я вернусь. Как только смогу. И заберу тебя отсюда. Клянусь.

Отступница ответила не сразу. Вопрос повис в воздухе, но Атэ ждал, пока он прозвучит вслух.

– Посмотри на меня, – сказала пленница почти спокойно, – неужели ты думаешь, я поверю… ведьмаку?

– У меня нет ответа, – сказал Атэ тихо. – Решать только тебе. Он снова сделал паузу, дожидаясь, пока пленница осмыслит сказанное.

– Я подхожу, – предупредил он через некоторое время. Тёмная сидела неподвижно. Атэ присел на корточки и коснулся пальцами стального ошейника. Узница по-прежнему не двигалась. Атэ нащупал замок и стал по очереди пробовать разные ключи из связки. Он не торопился. А вот пленница начинала выходить из себя. Она тяжело дышала. Терпеть другого человека так близко она могла с трудом. Наконец, замок щёлкнул. И раньше, чем Атэ успел вытащить ключ, отступница рванулась вперёд. Обломанные ногти впились в горло Атэ, но чуда не произошло. Отчаяние не придало пленной магессе сил. Атэ легко отшвырнул противницу к стене – тело её было лёгким, как пушинка.

Не дожидаясь новой атаки, Атэ рванул из рукава конверт с итой и, торопливо вдохнув ее, воздел руки перед собой. Он провёл ладонями от середины в сторону, и тело противницы, и без того распластанное по камню, растянулось, будто морская звезда, прикованная к песку – руки над головой, ноги широко разведены в стороны. Атэ медленно подошёл ближе. Теперь он мог не сомневаться, что пленница не сможет сопротивляться, но предпочитал не рисковать. Воля к победе, накрепко засевшая в голове тёмной, вызывала невольное восхищение.

Атэ развёл в стороны полы и без того разорванной мантии и увидел перед собой впалый живот и маленькую, исхудавшую грудь. Тар Ханэ почти не кормили. Это не удивило ведьмака. Он положил пальцы на грудь пленницы чуть ниже плеча, туда, где темнел синий завиток какой-то татуировки, и медленно провёл вниз, минуя многочисленные шрамы. Та издала глухой яростный стон, и, к своему удивлению, Атэ увидел, как тело её выгибается навстречу, требуя продолжения. Атэ резко отдёрнул руку и отступил. Он чуть было не утратил контроль над магическими узами, удерживавшими пленницу неподвижно, настолько неожиданной оказалась эта реакция. Он всмотрелся в измученное лицо – зубы пленницы оказались плотно сжаты, она удерживала контроль с таким же трудом, как и сам Атэ. Решительно замотав головой, чтобы отогнать наваждение, Атэ снова подошёл к отступнице и прочертил пальцами ту же линию.

– Я просто проверю, всё ли в порядке с внутренними органами, – сказал Атэ вслух, не зная, кому больше нужны эти объяснения, ему или пленнице. – Сердце, – произнёс он, останавливаясь ненадолго там, откуда раздавался размеренный тяжёлый стук. – Лёгкие, – он прочертил пальцами линию слева направо, заставляя пленника закашляться. – Небольшой бронхит.

Атэ неуверенно накрыл руками грудь пленницы и сосредоточился, снимая воспаление. Несмотря на всю свою осторожность, Атэ видел, как реагирует тело пленницы на эти прикосновения. Это было неестественно, но Атэ заставил себя не думать о возбуждении своей невольной пациентки. Проведя ладонями дальше, ведьмак исследовал органы пищеварения.

Нахмурился, обнаружив застарелую язву желудка, и мягко погладил пленницу по впалому животу. Движение пришлось повторить несколько раз – здесь требовалось куда больше целительной энергии. И каждый раз, когда пальцы Атэ касались израненной кожи, пленница вздрагивала и крепче сжимала кулаки, пришпиленные к стене магией иты.

– Вот и всё, – произнёс Атэ, убирая руки.

Отступница молчала, занятая собственной внутренней борьбой. Атэ аккуратно запахнул обрывки мантии, поднял с пола ошейник и снова защелкнул его на шее пленницы.

– Я сдержу обещание, – сказал он, отодвигаясь, – путы скоро спадут, и ты сможешь передвигаться по камере. Но тебе же лучше, если Кален не узнает ни об этом, ни о том, что мы делали наедине, – Атэ коротко усмехнулся. – И чего не делали, конечно.

* * *

Атэ подцепил факел и вышел из помещения.

Он плотно закрыл дверь и запер одним из ключей, висевших на связке. Теперь, когда в руках у него был хоть какой-то источник света, путь наверх показался не таким долгим и запутанным. Однако стены, пропитанные тьмой, всё так же давили на него со всех сторон.

Кален ожидал его в той же гостиной. Он пил вино из серебряного кубка, разукрашенного звериным орнаментом.

– Тебе понравилось? – спросил он, слегка поворачивая голову в сторону гостя.

Атэ только кивнул, не в силах врать. Он взял со столика забытый хрустальный бокал и залпом осушил его.

– Кален, – сказал он медленно, будто ему приходилось говорить в воде, – я устал сейчас. И меня ждёт… ждут.

Кален довольно кивнул и хитро посмотрел на Атэ.

– Но ты придёшь ещё? – спросил он.

– Обязательно, – Атэ почти выдохнул это слово и замолчал, не желая продолжать.

Кален рассмеялся.

– Да, Атэ… Это власть… – глаза его, устремлённые сейчас на огонь, блестели, отражая всполохи пламени. – Власть, которой не найдёшь даже в покоях императора… – он тряхнул головой, останавливая себя. – Что это я… Слишком много говорю, а ты устал.

Кален поднялся и протянул руку Атэ. Тот пожал предложенную ладонь непослушными пальцами.

– Я тебя провожу, – добавил Кален, подхватывая с кресла плащ.

Они вместе вышли во двор, Кален помог Атэ оседлать коня. Сплошной стеной шёл дождь, и Кален дважды спросил Атэ, не хочет ли тот остаться и переждать непогоду. Атэ лишь качал головой. Только миновав ворота замка, он смог вдохнуть спокойно. Впрочем, и эта минута одиночества оказалась недолгой. Стоило лишь Атэ выехать на мост, соединявший владения Калена с островом Душ, как в голове у него раздался встревоженный голос Нэта.

– Что там, капитан?

Атэ покачал головой, затем, спохватившись, произнёс мысленно:

– Не могу пока говорить.

– Очередная пустышка? – не унимался Нэт.

Атэ действительно было трудно сосредоточиться на разговоре. Дождь все ещё лил как из ведра. Конь то и дело поскальзывался. А мысли всё время возвращались к тому, что Атэ предпочёл бы не показывать своему юному помощнику.

– Завтра. Утром, – бросил он коротко, и хотя Нэт еще несколько раз пытался что-то уточнить, больше не обращал на него внимания.

* * *

Дома он оказался уже далеко заполночь. Однако стоило промокшему до нитки, похожему в эту минуту на искупавшегося в луже кота, капитану пересечь порог, как стройная фигурка устремилась к нему, повисла на шее, принялась распутывать завязки плаща.

– Лана, – выдохнул Атэ, не успев произнести ничего больше. Мечущиеся из стороны в сторону светлые косы то и дело задевали его грудь. А когда он склонил голову, выбившиеся из прически Ланы завитки начали щекотать нос и уши, еще более усиливая смятение стража. Вот уже тонкие руки справились с застёжками камзола и принялись бороться с мокрым кружевным воротником.