Проклятье, почему все пошло не так?

Ее план предусматривал встречу с ним в назначенном ею месте и в указанное ею время, что давало бы ей над ним преимущество. Сейчас же она оказалась в западне, и, судя по жесткому блеску в его глазах, проявлять милосердие Коретти не собирался.

Поэтому Мари сделала то, что делала всегда, когда чувствовала себя побежденной. Она бросилась в атаку.

— Слезьте с меня, и мы поговорим! — потребовала она.

— Вы начинайте говорить, и тогда я с вас слезу, — возразил Джанни.

Да, немногого она добилась. Лунный свет струился из окон и падал на его жесткие черты лица, придавая им холодности. То, что должно было смягчать и придавать романтичность, наоборот, почему-то выглядело зловещим. Его глаза и губы, с игравшей на них ироничной усмешкой, оказались в тени.

Мари быстро и прерывисто вздохнула и, взяв себя в руки, приготовилась к конфронтации, над которой работала несколько месяцев. Ее тщательно подготовленные планы полетели ко всем чертям просто потому, что, возможно, впервые в жизни он объявился в квартире раньше, чем она его ждала. Значит, он во всем виноват!

Мари почувствовала себя увереннее от этой мысли и пошевелилась под ним, бросив сердитый взгляд.

— Трудно дышать, когда на тебе сидят.

Он даже не шелохнулся.

— Тогда вам лучше говорить быстрее. Какая улика у вас есть против моего отца?

Что ж, приходилось признать: этот раунд она проиграла.

— Фотография.

Он фыркнул:

— Фотография? Прошу вас, мисс Как-вас-там. Придется вам придумать что-нибудь поубедительнее. Все знают, что в графических программах в наши дни можно нарисовать все, что угодно. Фотографию нельзя принимать в качестве доказательства.

— Эта фотография ретушированию не подвергалась, — заверила Мари. — Может, она и темновата, но на ней отчетливо виден ваш отец.

Мари не думала, что такое вообще возможно, но черты его лица словно стали резче и холоднее. В этот момент он показался ей еще более привлекательным.

— Я должен верить вам на слово? Я даже не знаю вашего имени.

— Мари. Мари О’Хара.

Он сполз с ее живота. Этого было достаточно для того, чтобы она могла сделать глубокий вдох.

— Что ж, будем считать это началом, — отрывисто сказал он. — Продолжайте. Откуда вы меня знаете? Мою семью?

— Вы это серьезно? — недоверчиво спросила Мари. Она была ошеломлена тем, что он задает такие вопросы.

Семья Коретти десятилетия находилась в центре слухов и домыслов. Застать одного из членов этой семьи за кражей драгоценностей было мечтой тысяч офицеров полиции во всем мире. Мари подумала, что такой вопрос задавать было просто нелепо.

— Вы — Коретти. Самая печально известная семья воров драгоценностей во всем мире.

На его скулах заходили желваки. Плохой знак или хороший? Впрочем, не имеет значения.

— Предполагаемые воры драгоценностей, — поправил он, удерживая ее взгляд. — Нам никогда не предъявляли обвинений.

— Потому что до недавнего времени у полиции не было улик, — сказала Мари. — Сейчас они есть.

На его подбородке дрогнул нерв.

— Вы блефуете.

Мари не отвела взгляда.

— Нет.

Коретти долго изучал ее. Наконец он покачал головой и спросил:

— Почему я должен верить словам женщины, которая вломилась в мою квартиру?

— Я не вламывалась, — поправила его Мари. — Я просто вошла.

Мари как зачарованная смотрела на то, как от вспышки гнева расширяются его зрачки.

— Что вы имеете в виду? Как вам удалось зайти?

Мари фыркнула, увидев злобное выражение его лица.

— Все, что от меня потребовалось, — это надеть короткую юбку и высокие каблуки, чтобы ваш швейцар буквально с поклонами встретил меня у входа. Он даже не спросил паспорт и, убедив, что ключа не потребуется, проводил в лифт, который поднимается только до вашего пентхауса. И его совсем не удивило то, что я пришла, когда вас не было дома. Полагаю, причина в том, что женщины в вашем пентхаусе бывают гораздо чаще, чем мужчины.

Джанни слегка нахмурился, и Мари почувствовала удовлетворение: пусть маленькое, но одно очко она заработала, Джанни Коретти должен был ее поддержать. Мари было ненавистно осознавать, что она нуждается в его поддержке, но без него ей ни за что не провернуть дело, ради которого она приехала в Европу.

— Очевидно, — пробормотал Джанни, — мне придется поговорить со швейцаром.

При виде раздражения, появившегося на его лице, Мари улыбнулась.

— Ну, не знаю. По мне, так вы его хорошо научили — сопровождать ваших «спутниц» в лифт и позволять входить в квартиру, даже когда вас нет дома.

Жилка на его подбородке дернулась вновь.

— Допустим. На один вопрос вы ответили. Теперь объясните, что вам понадобилось в моей квартире, а точнее под моей кроватью. Что вы искали?

— Еще улики.

Из его горла вырвался короткий, резкий смешок.

— Еще улики?

Мари нахмурилась:

— У меня есть одна фотография. Но мне нужны еще.

Морщина на его лбу стала глубже.

— Для чего?

— Мне нужна ваша помощь.

Джанни рассмеялся.

По-прежнему сидя на ней, он откинул голову и затрясся от хохота. Мари была настолько оглушена, что могла только беспомощно смотреть на него, в то время как в ее голове билась одна мысль: его ослепительная улыбка просто неотразима. Но вообще-то она находилась здесь не для того, чтобы любоваться Джанни. И ей вовсе не хочется коснуться его густых, темных волос…

В мыслях у нее все затуманилось, но Мари продолжала цепляться за ясность ума. Вне сомнения, любая женщина почувствует себя немного неуютно, если на ней будет сидеть Джанни Коретти.

Наконец взрывы смеха утихли. Все еще покачивая головой, он взглянул на нее:

— Вам нужна моя помощь. Потрясающе! Вы вторглись в мой дом, угрожаете моей семье и ждете, что я вам помогу?

— Если думаете, что я в восторге от этой перспективы, то вы ошибаетесь, — заверила его Мари. Ей совершенно не хотелось просить его о помощи, но чтобы поймать вора, нужен был другой вор.

— А чтобы быть уверенной в том, что я пойду вам навстречу, вы что, приготовились к шантажу?

— Вы бы не пригласили меня, если бы я просто пришла с вами поговорить.

— Ну, не знаю, — протянул он, и его взгляд опустился с ее Лица на то место, где красная шелковая материя блузки натянулась и удерживалась лишь белыми крошечными пуговками. — Я вполне мог бы вас пригласить.