Джанни бросил ей телефон.

— Разумеется. Думаю, вам хватило на это ума. «Рыцари плаща и кинжала»… Полагаю, вы в восторге от себя?

— Дело не в рыцарях, — возразила Мари. — Скорее «Поймать вора». — И впервые с того момента, когда он выволок ее из-под кровати, на ее губах заиграла слабая улыбка.

Джанни знал этот старый фильм, более того, он был одним из его любимых. Кэри Гранту, снявшемуся в главной роли вора драгоценностей, в конце фильма удается не только одурачить полицию, но и заполучить красавицу, которую сыграла Грейс Келли.

— Что это у вас на уме, мисс О’Хара?

— Что ж, мистер Коретти, — сказала она, убирая телефон в сумочку. — Мне нужен вор, чтобы поймать вора.

— Объяснитесь.

Мари окинула его взглядом. Джанни стоял перед ней в дорогом сером костюме, белой рубашке и алом галстуке и выглядел типичным банкиром. Может, поэтому женщин тянуло к нему как магнитом?

— Могу я присесть? — спросила она.

— Располагайтесь, как вам удобно, — кивнул Джанни.

Джанни неожиданно стал очень любезным, но Мари оставалась начеку.

— Ладно, я вам уже говорила, что я раньше работала в полиции.

— Говорили.

Ей показалось или его действительно передернуло?

— В моей семье все полицейские — отец, дяди, кузены, все они в то или иное время носили полицейскую форму.

— Мило, — сухо сказал Джанни. — А какое отношение это имеет ко мне и моей семье?

— Я иду к этому. — Внезапно Мари почувствовала приступ жажды. — Я бы не отказалась от чашечки чая, — неожиданно сказала она. — У вас есть чай?

— Да, разумеется, у меня есть чай. Все-таки мы в Лондоне. Прошу на кухню. Продолжайте, — скомандовал Джанни, как только они оказались на кухне.

— Несколько лет назад мне предложили место начальника службы безопасности в отеле «Уэйнрайт» в Нью-Йорке, — начала Мари с самого начала, чтобы он ее понял. — Я оставила службу в полиции и согласилась.

— Что ж, честь и хвала вам, — пробормотал Джанни.

— Н-да. В общем, все шло отлично, пока несколько месяцев назад не была ограблена Абигейл Уэйнрайт.

— Уэйнрайт, — повторил Джанни и нахмурился. — Ожерелье графини.

— Именно. — Мари кивнула и положила руки на стеклянный стол.

— Абигейл за восемьдесят. Последние тридцать лет она жила в пентхаусе отеля. — Ее ограбили, можно сказать, в собственном доме. Она не заслуживала того, чтобы ожерелье, принадлежавшее ее семье несколько поколений, было украдено.

— Ни я, ни моя семья это ожерелье не крали, — заметил Джанни и отключил чайник, который начал свистеть.

— Я и не говорила, что его украли вы, — натянуто произнесла Мари. — В любом случае я знаю, кто это сделал.

— В самом деле? — Джанни поставил на стол заварочный чайник. — Ну и кто же это?

— Жан-Люк Баптиста.

Мари пристально следила за выражением лица Джанни, надеясь не пропустить ни малейшей реакции. Его губы на мгновение искривились, а в глазах вспыхнул гнев. Схватившись за галстук, он развязал его и бросил на стойку. Затем расстегнул несколько пуговиц и снял пиджак.

— Я его знаю.

Вот это да. Без пиджака его грудь казалась широкой и мускулистой. Она выглядела как гранитная стена, к которой так и тянет прислониться. Джанни закатал рукава рубашки, обнажая загорелые руки, и в горле у Мари встал комок.

— Жан-Люк, — сказал Джанни, — высокомерный слюнтяй. Он не может обойтись без помощи какой-нибудь очаровательной глупышки.

Услышав это, Мари стиснула зубы. Она знала, что Джанни получает удовольствие, видя ее раздражение.

— В общем, — сказала она, пряча малопривлекательные мысли подальше вглубь сознания, — Жан-Люк жил в отеле пару недель и был, надо сказать, м-м-м… очарователен.

Надо признать, что она проглотила наживку вместе с леской и грузилом! Но что в этом такого удивительного? Жан-Люк — настоящий француз, обаятельный красавец! Он ухаживал за ней, уделял ей внимание, и она, глупышка, действительно купилась на все. Пробудь он там еще неделю-другую, она бы и в постель с ним легла.

Джанни фыркнул:

— Да Жан-Люк не знает даже этого слова — очаровательный. И все-таки он вас надул.

Мари вспыхнула. Она чувствовала, как горячий румянец заливает ее лицо. Хуже всего было то, что Джанни был прав.

— Да, надул.

— Ну и как? Он такой хороший любовник?

Глаза у Мари округлились.

— Не знаю. Этой ошибки я не совершала.

— Должно быть, Жан-Люк теряет квалификацию, — кашлянул Джанни и, прежде чем она успела что-либо сказать, продолжил: — Значит, он использовал вас, чтобы получить информацию об отеле и системе безопасности. После этого он пробрался к графине и был таков.

Мари вздохнула:

— Ну, примерно.

Джанни покачал головой и разлил чай.

— Молоко? Сахар? Печенье?

— Нет, спасибо. — Мари взяла чашку, сделала глоток и спросила: — Почему вы так милы? Чай? Печенье?

— Не вижу повода, почему бы нам цивилизованно не выпить чаю.

— Но повод есть, — с кривой улыбкой сказала Мари. — Коп и вор вместе пьют чай. Фантастика.

— Попробуйте печенье, — произнес Джанни, протягивая ей упаковку.

«Да уж, ситуация», — подумала Мари. Она представляла другой свою первую встречу с Джанни Коретти.

— Ладно, возвращаюсь к своему рассказу.

— Да. Потому что я пока ничего не понимаю.

— Абигейл не винила меня в краже, — объяснила она, вспомнив доброту пожилой женщины. — Зато обвинил в этом совет директоров, и меня тут же уволили.

— Я не удивлен. Вы позволили вору обвести себя вокруг пальца. — Джанни откинулся на стуле, нахмурился и поерзал. — И кому?! Не самому классному вору, надо заметить.

— От ваших слов я чувствую себя гораздо лучше, — с кривой улыбкой сказала Мари.

Глядя на сидящего напротив нее Джанни, она заставила себя признать:

— Я совершила ошибку, за которую пришлось расплачиваться Абигейл. Это неприемлемо. Я хочу вернуть ее ожерелье. Вернее — я просто обязана вернуть ей его.

Джанни легким кивком показал, что понимает, что ею движет. Но когда он заговорил, ощущение единодушия исчезло.

— Желаю вам удачи.

— Мне нужно больше, чем просто удача. Мне нужны вы.

Джанни коротко рассмеялся, сделал глоток чаю и покачал головой.

— А почему меня должно заботить то, что вам нужно?