Однако на острове, на другом конце земли, всё сразу пошло не так. Патрик тяжело привыкал к влажной горячей духоте. У него не было денег на действительно хороший отель, а местные «три звезды» напоминали клоповники. Еда казалась ему слишком острой, а пиво – слишком жидким и пресным. Городок, на окраине которого он поселился, не отличался чистотой. К вечеру на обочинах дорог собирались горы мусора. В первую неделю у него украли кошелек, во вторую – черт его дернул купить у уличного торговца жареный пирожок с креветками, после чего он два дня провалялся с температурой тридцать девять, едва находя в себе силы, чтобы иногда отползать в туалет, где его выворачивало наизнанку. Он осунулся, под глазами залегли тени, а неровный сероватый загар создавал впечатление давно немытого тела.

У местных были своеобразные представления о личном пространстве. Невозможно было расслабленно прогуляться по городку – тебе в лицо что-то кричали, ресторанные зазывалы хватали тебя за рукава и пытались утянуть в утробу своих заведений, пахнущих рыбой, водорослями и прогорклым кукурузным маслом. Проститутки в микроскопических джинсовых шортах, с наклеенными ресничками и воспаленными глазами с красными прожилками, пытались с ним заигрывать. Они появлялись словно из ниоткуда, как лесные эльфы. Гладили его по спине потными крохотными ладошками, висли на шее и нежно шептали в ухо: «Мистер… Всего двадцать долларов!»

Не прошло и двух недель, а Патрик уже начал подумывать о возвращении. В сравнении с этим круглосуточным макабрическим карнавалом его спокойный городок вдруг показался райской обителью. Пусть зима влажной шалью накрывала городские крыши на семь с лишним месяцев; пусть все жители не только знали друг друга по именам, но могли рассказать о каждом всю подноготную, и от этого создавалось неприятное давящее ощущение, что за тобою все время лениво наблюдают чьи-то любопытные глаза; пусть время в городке замерло, и ничего не менялось сотнями лет… Но там было обетованное спокойствие, там была даль, в которую можно упереться взглядом, там был прохладный свежий воздух и стопка любимых книг у потрескивающего в камине огня. Ощущение тверди под ногами.

Патрик с удивлением осознал, что скучает по Марии. Засыпая, вспоминает ее лицо и какие-то полустертые, окутанные туманом, сюжеты из далекого прошлого, в котором они еще не надоели друг другу.

Ему не потребовалось много времени для того, чтобы с некоторым удивлением понять – чувство дома для него важнее развевающегося пиратского флага над головой.

С билетами проблем не было, поэтому он не стал их бронировать. Регистрация на рейс могла стать шансом на спасение – ненадежным, но все-таки. Его имя в списках пассажиров навело бы на след Марию, которая, возможно, рано или поздно спохватилась бы и начала его искать.

В свой последний вечер на острове он сдуру решил погнаться за последним хорошим впечатлением – чтобы от этого жалкого приключения не осталось послевкусия щемящего и раздражительного разочарования.

Патрик надел купленные здесь же белоснежные льняные брюки, светлую льняную рубашку, дорогие кожаные сандалии, зачесал просоленные волосы назад и показался себе похожим на одного из тех сытых, как домашние коты, буржуа, которых он не то презирал за приземлённость, не то завидовал их возможностям. И отправился в один из немногочисленных фешенебельных баров, в которых каждый коктейль шел по цене как минимум трех бутылок хорошего виски. Ему были не по карману подобные места, но почему-то этот выбор показался ему правильным.

Он выбрал уединенный столик на балконе с видом на темнеющий океан, исполосованный белоснежными шрамами высоких волн. Заказал крошечную чашку кофе с местных плантаций, двойной виски со льдом, карпаччо из кальмаров, какие-то салаты. Развернул газету с новостями из жизни чужого города.

Еда оказалась свежайшей и вкусной, и в ней было ровно столько специй, сколько требовалось европейцу, чтобы блюдо показалось ему одновременно экзотическим и услаждающим. Обыкновенно знакомство с местными блюдами скорее напоминало ритуал инициации – зажмуриться, вдохнуть поглубже и, не разжевывая, проглотить, вдохновляясь пульсирующей мыслью: «Ты же мужчина, ты это можешь!»

Постепенно Патрик расслабился и разомлел, на его обветренных губах расцвела блаженная и бессмысленная улыбка Будды. Он с наслаждением подставлял лицо горячему океанскому ветру и даже в какой-то момент поймал себя на мысли, что можно тут задержаться еще на один-два дня. В конце концов, полюса «ада» и «рая» любому месту диктуют не его декорации, а воспринимающее сознание созерцателя.

– Здравствуйте! – вдруг услышал он мужской голос. – Вы не против, если я на несколько минут к вам присоединюсь?

Первой реакцией было раздражение – ну надо же, даже в кабаке для миллионеров не укрыться от фирменной местной навязчивости. Но обернувшись и сфокусировав рассеянный взгляд, обнаружил перед собою рыжеволосого мужчину с такой искренней и теплой улыбкой, которая топила злость, как тропическое солнце выброшенную на пляж медузу.

– Да, пожалуйста, – пожал плечами Патрик, указывая на соседнее кресло.

– Благодарю вас! – Незнакомец сделал знак официанту, и тот принес ему какой-то коктейль цвета венозной крови. Запотевший бокал был украшен свежей магнолией.

Незнакомцу было около пятидесяти лет, и для туриста он держался слишком расслабленно и буднично. Скорее всего, он был из тех романтиков, которые нашли свое счастье в экваториальном бродяжничестве класса люкс. Наверняка где-то на далекой родине у него был бизнес, переданный в руки хороших управляющих, сдавалась недвижимость, возможно, скучала жена и подрастали дети. А он выбрал для себя вечную негу тропиков и блаженное ничегонеделание под куполом беловатого неба. У мужчины была прямая спина, легкий загар, подчеркивающий белизну отполированных хорошим стоматологом зубов, и веселые прозрачные глаза.

– Я заметил, вы тут давно сидите и совсем один. И вчера тоже вас видел на набережной. Вы куда-то шли с таким потерянным видом, что я вас даже запомнил, хотя обычно почти не обращаю внимание на людей. Вот и решил подойти, – простодушно признался рыжий. – Меня зовут Джон.

– Патрик.

Мужчины осторожно пожали друг другу руки.

– Вы здесь живете, Джон?

– Да, уже третий год, – улыбнулся рыжий. – Я из Австралии. Когда-то приехал сюда подлечить разбитое сердце. А в итоге нашел и новый дом, и новую любовь.

– Это мне знакомо, – немного расслабился Патрик. – Я тоже так хотел. Правда, не получилось. Не принимают меня ваши острова.

– О-о, – удивился рыжий. – Боюсь, вы просто не видели самого главного. На каких пляжах вы уже были?

Для того чтобы назвать хотя бы пять мест, Патрику пришлось ненадолго задуматься. На самом деле он был из тех осторожных путешественников, которые предпочитают корнями врасти в одно место и выпить его до дна, а не устраивать ежедневный калейдоскоп впечатлений. Все пятнадцать дней своих экваториальных мытарств он топтался по одному и тому же крошечному городку, иногда на такси выезжая в окрестные живописные приморские деревеньки.