Кэти еще не знала, что в будущем, чувствуя ностальгию, она всегда станет мысленно возвращаться к этому зеленому мирному пейзажу, своей родной Ирландии. В ее памяти сохранится даже осыпающийся эллинг на берегу озера и дырявая плоскодонка, принадлежавшая обитателям Литл-Каррига. Она увидит их под дождливым небом, услышит свист ветра, неожиданно поднявшегося тихим днем и проносящегося над водой.

И она подумает о Литл-Карриге с его поблекшей штукатуркой и подорожниках на лужайке… И об отце, разгадывающем кроссворд в тесном кабинете.

Но до этого еще далеко. А в тот день, когда за ней послала леди Фитцосборн, она устроилась на заднем сиденье автомобиля и, глядя на седой затылок шофера, подумала, что ему, должно быть, лет девяносто. Или около того.

Леди Фитцосборн никогда не спала днем. Вместо этого она вышивала, сидя в маленькой столовой рядом с кухней, и обдумывала мемуары, над которыми собиралась работать с Кэти завтра утром. У леди Фитц была фантастическая жизнь. Она блистала королевой многих балов, ей довелось принимать у себя поистине царственных особ. Она каталась в паланкине на спине слона, когда ее мужа назначили губернатором одной из индийских провинций, в нее был страстно влюблен красивый черноглазый махараджа. А в Санкт-Петербурге она немного флиртовала с одним русским князем. В Лондоне леди Фитц временно присоединилась к суфражисткам. Потом покинула их, внезапно изменив свое мнение и решив, что самое важное в женщине — это женственность. И на склоне лет она стала воплощением женственности, хрупкой, как фарфор, изящной, как фигурка из стекла.

Когда в комнату вбежала Кэти, леди Фитц с улыбкой подняла взгляд и отложила вышивку. Она сказала девушке, что той очень идет твидовый костюм (Кэти мысленно вздохнула — ведь он был сшит три года назад) и белая блузка с круглым строгим воротником. Но Кэти знала, что в этом наряде она похожа на школьницу, которой разрешили выпить чаю со своей родственницей.

— Если бы у меня был твой цвет лица и твои волосы, я бы не желала ничего другого, — заметила изящная пожилая дама, с большим удовольствием рассматривая волосы и цвет лица Кэти. — Чтобы иметь большой успех, тебе нужно лишь немного старше выглядеть.

Кэти покачала головой и убрала вышивку подальше от Мопса, — который, между прочим, был мопсом шаловливым и любил все ломать, — чтобы он не разорвал ее на кусочки. Леди Фитц только ласково улыбнулась, наблюдая, как Кэти кладет рукоделие в выдвижной ящик. Ведь Мопс был родственником ее обожаемой Памелы, которая получила немало призов.

— Чтобы иметь большой успех, волос и цвета лица недостаточно, — заметила девушка, садясь на скамеечку для ног поближе к своей крестной.

— Не верь этому, моя дорогая. А если веришь, что ж… у тебя есть все данные, скажем так, хорошо? — Эта девушка напоминает тростиночку, подумала она.

Прямая и стройная, как тростинка. А ее красивые карие глаза сияют так, что действительно чувствуешь тепло. Леди Фитц вздохнула. Ей было знакомо удовольствие, которое получаешь, постоянно заботясь о привлекательных вещах… спасаешь их, если это необходимо, и помещаешь в достойные их условия. А она давным-давно решила, что обязательно позаботится о Кэтлин Шеридан.

Если то, что она недавно задумала, не получится, значит, придется найти другой выход, решила она. Например, отвезти Кэти в Лондон, разодеть в пух и прах и обеспечить ей нужные приглашения. Но у леди Фитц было «предчувствие», что на этот раз она добьется своего. Обдумывая свою затею, она немного волновалась. Какое это будет потрясение для той ужасной женщины, Пейшенс Шеридан, превратившей Джеральда Шеридана в несчастное создание, дни которого сочтены! Леди Фитц еще помнила то время, когда ни одна впечатлительная особа с горячей кровью в жилах не могла чувствовать себя спокойно в его присутствии. А уж этим двум юным эгоисткам, которые возомнили себя единственными красавицами в округе, наверняка придется понервничать!

— Позвони, моя дорогая, — сказала она Кэти, — выпьем чаю. Вряд ли мои гости составят нам компанию, потому что они не пьют чай днем, а маркиза любит подолгу отдыхать после второго завтрака. Те, кто привык к теплому климату, предпочитают длительную сиесту.

Кэти послушалась, а потом вопросительно посмотрела на леди Фитц. Казалось, ее глаза спрашивают: «А маркиз тоже любит долгую сиесту?»

Но леди Фитц вывела ее из заблуждения.

— Он любит долгие прогулки, моя дорогая. Или, ему, кажется, внезапно понравились долгие прогулки. — Подали чай, и она жестом попросила Кэти его разлить. — Вообще-то он меня несколько беспокоит… если на то пошло, очень беспокоит! Как ты знаешь, я ждала гостей только через неделю, но Себастьян проявил нетерпение и уехал из Лондона. Его появление потрясло меня.

Кэти намазала маслом кусок булочки и приготовилась выслушать хозяйку дома. Та явно пыталась взять себя в руки.

— Я очень люблю Себастьяна. В детстве он был очарователен, а когда учился в Итоне, часто приезжал ко мне в гости. Его мать стала моей лучшей подругой… лучшей! — Она помолчала. — В юности у Себастьяна было все… Деньги, очаровательные родители, очаровательные дедушки и бабушки и перспектива когда-нибудь унаследовать старинный, почтенный титул. Он унаследовал этот титул пару лет назад, после смерти отца. Мачеха предана ему всей душой. Ему до сих пор везло!.. Если не считать совершенно неподходящей жены, которую он выбрал, не посоветовавшись ни с кем. Она погибла, когда они отдыхали, по-моему, на Бермудах. Кажется, утонула на гонках яхт.

— Какой… ужас! — воскликнула Кэти, всей душой жалея маркиза. — Какое несчастье для него!

Леди Фитц пожала плечами:

— Может быть. Но она была на десять лет старше его, вдова, урожденная австрийская баронесса. У нее было много друзей, — но гораздо меньше денег, чем у него! — и полгода их совместной жизни казались сплошным вихрем веселья. По-моему, после свадьбы они даже ни разу не приезжали в Португалию. Не знаю, собирались ли они остепениться и зажить более ответственно. Но ее смерть его состарила… Он действительно превратился в неприступного старика и сильно изменился. Я была потрясена до глубины души! — Она сморщилась, достала из рукава легкий батистовый носовой платок и вытерла слезы.

— Мне так жаль. — Голос Кэти стал очень мягким, в нем зазвучали ирландские интонации. — Жаль вас, я имею в виду… И маркиза, конечно.

— Мое милое дитя, ты напрасно жалеешь маркиза! Он не нуждается в твоем сочувствии. Кажется, он хочет только одного: чтобы его оставили в покое.

— Ну, это вполне естественно, верно? — рассудительно пробормотала Кэти.

Леди Фитц промокнула глаза платком.

— Мне совсем не нравится… то, как он изменился. И хотя маркиза предана ему всей душой, по-моему, сейчас она ведет себя не очень разумно. В Португалии есть какая-то молодая женщина — очевидно, завидная невеста. Все считали, что маркиз женится именно на ней, пока он не вступил в брак, обернувшийся трагедией. Мачеха пытается навязать ее Себастьяну, а я прекрасно понимаю, что он сыт по горло. Он еще не готов к новому браку… по крайней мере, с девушкой, которую, вероятно, все равно никогда не любил. Ты знаешь, как все это устраивают в таких странах, как Испания и Португалия… молодые люди женятся не по любви. Вероятно, чтобы объединить владения или оставить все деньги в семье.