Она подняла голову разбитой статуэтки и начала вертеть ее в руках, наблюдая за игрой света на светящейся глазури. Последняя реликвия ее детства. Подарок, который отец сделал ей всего за несколько дней до бегства Виолы из дома… Она положила осколок на блюдце своей чашки и, встав, прошла к окну. Право, тут печалиться не о чем.

Уж если она решит дать волю этому чувству, то придется вспомнить гораздо более серьезные потери: любовь, невинность и доброе имя — все было погублено разом. Виола судорожно вздохнула, прогоняя те лица, которые начали восставать из дальних уголков ее памяти, возвращая их туда, где им подобает находиться. Там, где она хранила их: далеко и под надежными замками.

Она решительно отогнула край шторы. Ее приветствовали безоблачно синее небо и яркий поток солнечного света. Небольшое стадо овец брело по улице в сопровождении юного пастуха. Шикарная карета, запряженная четверкой лошадей, прогромыхала мимо в противоположном направлении, и ливреи лакеев яркими пятнами выделялись на фоне темного экипажа.

Обычное майское утро. Все кажется точно таким же, как накануне. Но как же обманчиво это ощущение!

Громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Повернувшись, она увидела в дверях фигуру лорда Леонидаса. Его голова почти доставала до притолоки. Создавалось впечатление, будто ее дом просто не в состоянии его вместить. Почему она раньше не замечала, насколько он высокий?

Его растрепанные волосы в солнечном свете оказались темно-каштановыми: несколько прядей выбились из косички и висели у висков. При свете свечей они казались почти черными. Виоле тут же захотелось заправить эти непослушные прядки на место — просто ради того, чтобы был предлог к нему прикоснуться.

На лице Лео отражались одновременное желание, сомнение — и в немалой степени недовольство собой. Интересное сочетание, словно он сам ощущает это противоречие. Мужчины обычно гораздо яснее сознают свои желания и потребности — и очень редко испытывают по этому поводу брезгливость или чувство вины. Обычно им достаточно того, что они хотят, желают, страждут. И Виолу такое положение дел полностью устраивало. Благодаря этому; представителями сильного пола гораздо легче управлять.

Прежде чем войти в будуар миссис Уэдон, Лео немного задержался: прилив желания прогнал всю усталость. Хозяйка дома накинула поверх своей тонкой ночной сорочки батистовый халат, но в лучах солнца, струящихся в окно, сквозь прозрачную ткань, прекрасно видны были ее стройные ноги и изящная талия. Свет огибал выпуклости ее грудей и превращал рассыпавшиеся по плечам рыжие волосы в настоящий пожар. Богиня Боттичелли — только без створки раковины.

Она отпустила штору — и комната погрузилась в полумрак. Из какого-то мистического существа эта дама сразу превратилась просто в очень красивую женщину.

И слава Богу за это!

— И что мне теперь делать?

Виола шагнула к нему и окутала ароматом духов.

— Ложитесь в постель, мэм.

Уголки ее губ приподнялись, словно она смеялась над ним, понимая, что тот едва справляется с желанием умолять даму о том, чтобы оказаться там вместе с ней. Что вполне естественно для столь опытной кокетки! Надо полагать, желание мужчины эта особа может учуять и на более далеком расстоянии. В конце концов, это ее профессия — точно так же портной сразу может оценить покрой костюма.

— Очень разумный совет, милорд. А сами вы ему последуете?

У Лео мгновенно пересохло во рту. Это приглашение или насмешка? Его плоть напряглась, ясно показывая, какой ответ устроил бы его мужское естество.

— Непременно, мэм, — процедил он. — Я зашел только для того, чтобы попрощаться. Ближе к вечеру обязательно вернусь, чтобы поговорить с людьми мистера Эддисона.

Одна изящная бровь Виолы чуть выгнулась. Она устремила на него яркие синие глаза и казалась странно неподвижной, что завораживало — так лань замирает, слыша лай гончих, прежде чем, оценив обстановку, стремительно умчаться. Из-за этого от нее трудно было отвести взгляд. Просто невозможно, если говорить честно.

Лео опомнился и с трудом взял себя в руки. Он устал. Вот и все. Недосыпание обязательно порождает фантазии и придает другой смысл обыденным вещам. Эта дама не так уж хороша собой, как ему сейчас кажется.

Досадуя на себя, Лео коротко кивнул, резко повернулся и ушел. Если бы он задержался еще хоть на секунду, то утащил бы ее в постель, а ему ни в коем случае нельзя подпадать под очарование миссис Уэдон.

Чарлз ворвался в зал «Рыжего льва», распространяя сильный запах джина. Лео чуть опустил край газеты, которую просматривал. Шумные разговоры резко оборвались — и теперь другие члены Лиги молча смотрели, как его кузен с размаху плюхается в свободное кресло.

При виде его Лео почувствовал было искру надежды, которая тут же угасла. Волосы Чарлза лежали неровно и были небрежно стянуты сзади, словно он поспешно убрал их назад, не берясь за расческу. Узел шейного платка был не стянут, открывая горло, а фрак выглядел просто катастрофически: от плеча до талии с одной стороны расплылось большое жирное пятно.

Его встрепанный вид не обещал ничего хорошего. Характер у Чарлза был крайне неровным: он мог казаться милым, веселым и очень дружелюбным, но уже в следующую секунду был способен превратиться в настоящего зверя и наброситься на человека. Вот и сегодня его кузен явно был в дурном настроении.

— Ночка выдалась бурная? Не так ли?

Лео бросил газету на стол и взмахнул рукой. Дочка хозяина заведения возникла у их стола, словно по волшебству. Она с легкостью прошла через заполненную людьми гостиную, покачивая обтянутыми пестрой тканью платья крутыми бедрами, и поставила перед Чарлзом чашку с горячим кофе.

Тот и не посмотрел на душистый напиток, а молча взирал на Лео через стол. Ненависть мелькнула в глубине его глаз — несмотря на всю мимолетность, не распознать это чувство было невозможно. Откуда она взялась? Как Лео мог пропустить ее зарождение?

Он надеялся на то, что сегодня, убедившись в своей неудаче, Чарлз будет готов прислушаться к доводам рассудка, согласится приступить к совместным разумным действиям. Если то, на что намекали письма, соответствует действительности, то денег с избытком хватило бы им обоим.

Гарет Сэндисон издали поймал его взгляд и вопрошающе выгнул брови. В ответ Лео чуть заметно покачал головой. Если Чарлз намерен ссориться, лучше не раздувать конфликт, публично посвящая приятеля в их общую тайну.

Лео подтолкнул горячий кофе кузену. Чарлз опустил глаза — и его пальцы судорожно сжались на ручке чашки. Он поднял ее и начал на нее дуть, едва не расплескивая жидкость дрожащей рукой.

— Долгая ночка… — Его слова звучали грустно, но, если внимательно прислушаться, в голосе по-прежнему ощущался гнев. — Тебе ли не знать, дорогой! Ты ведь был там.

Лео молча отпил глоток, давая кузену время успокоиться. Теплые, чарующие ароматы кофейни волнами набегали на него.