Однако, несмотря на большую разницу в возрасте, она смогла поставить себя так, что он, взрослый мужчина, ни на чем не настаивал.

Даша не понимала, зачем была нужна ему. Между ними была какая-то романтическая, болезненная привязанность, разорвать которую становилось все труднее. Это уже словно и не зависело от их желаний: они должны время от времени встречаться, разговаривать, целоваться до онемения скул и опухших губ. Стас хотел, чтобы их связь перешла в другое качество. Ему, взрослому мужчине, было трудно держать себя в руках, но он боялся спугнуть ее, полную наивных рассуждений о том, как должны развиваться отношения между влюбленными. Все было слишком запутанно и сложно для обоих. Стас не давал обещаний, Даша ничего не просила. Она вообще удивлялась тому, с каким упорством он искал встреч, с каким упоением целовал ее каждый раз, словно после долгой-долгой разлуки. Всматриваясь в его красивое лицо, Даша понимала, что это – сон, который снится против ее воли, но очень приятный. Пусть он сопровождает ее до тех пор, пока судьбе не будет угодно подарить ей настоящее, реальное, всепоглощающее чувство.

Никаких планов в отношении их совместного будущего Даша не строила – Стас Дубровин давно был женат, растил сыновей-близнецов, которые в этом году заканчивали выпускной класс. Девушке не хотелось строить собственное счастье на том, что должно было отобрать отца у детей. Она сама едва пережила страшное время, когда однажды мама сказала, что отец больше не будет жить с ними. Семилетняя девочка долго не могла понять, что такое возможно. Как получилось, что после работы папа будет возвращаться не домой, а к другой тете? Неужели она настолько плохо вела себя, что, не выдержав, он ушел? Мама не хотела ничего объяснять, не пытаясь снять груз вины с маленьких плеч. Женщина получила удар, оправиться после которого стоило ей нечеловеческих усилий. Она теперь только плакала, запершись в ванной, а Даша сидела под дверью и слушала ее всхлипывания, едва заглушаемые шелестом воды. Эти воспоминания навсегда врезались в память Даши.

Из случайно подслушанного телефонного разговора матери с подругой она узнала, где теперь живет отец, и в один солнечный летний день решила отправиться к нему, чтобы все выяснить. Девочке хватило смелости найти нужный дом – он оказался совсем рядом. Только осуществить свое желание Даша не смогла. Она стояла неподалеку от нужного подъезда, когда двери распахнулись, и на крыльце появился отец, держащий на руках маленькую девочку. Она обхватила ручонками его шею и, запрокинув голову, звонко смеялась. Отец целовал ее и улыбался в ответ. Даша остолбенела. Она не могла поверить, что столько нескрываемой любви и обожания отец дарит какой-то белокурой девчушке. Это не могло быть правдой. Даша зажмурилась, посчитала до десяти и открыла глаза – не заметив ее, отец прошел, увлеченно что-то рассказывая этой девочке. Отступая в тень раскидистой ивы, Даша проводила глазами того, кого она поклялась забыть, вычеркнуть из своей жизни раз и навсегда. Маленькое сердечко сжалось, кольнуло, ладошка прижалась к груди, пытаясь усмирить его. Опустив голову, она вернулась во двор своего дома. Мама давно безуспешно звала ее, обегая в который раз детскую площадку, а когда увидела – подбежала, присела рядом, сильно впилась пальцами в плечи и расплакалась. Она повторяла только один вопрос, переводя дыхание: «Где же ты была? Где же ты была?» Даша смотрела, как по маминому лицу бегут бесконечные ручейки, и непроизвольно сдвигала густые черные брови. Чувство боли и несправедливости, оставшееся после ухода отца, сменилось желанием отомстить за эти слезы.

– Не плачь, мама, – тихо попросила Даша. – Нам будет хорошо вдвоем, слышишь? Так же хорошо, как той девочке с нашим папой. Только теперь тебе придется любить меня за двоих, ты сможешь?

Встретившись с взглядом дочки, мать все поняла. Крепко прижав Дашу, она до боли закусила губу. Страдания маленького человечка, впервые столкнувшегося с предательством, разрывали ее сердце. Ирина сказала себе, что ради счастья дочки найдет в себе силы преодолеть любые трудности. А вслух ответила:

– Дашуня, я любила и люблю тебя очень сильно. И папа тебя любит, поверь.

– Нет, не верю!

– Главное, чтобы мы с тобой дружили, без ссор, секретов и обид. Мы – две подружки, договорились? Тогда мы обязательно выстоим. И никто нам не нужен, никто…

Однако сказать всегда легче, чем сделать. Трудности, с которыми пришлось столкнуться молодой женщине, вызывали у нее частые приступы неконтролируемой ярости. Она злилась на весь мир, на всех, кто оказался удачливее, способнее, счастливее. К тому же появилась угроза увольнения с работы, и Ирина вообще запаниковала. Она, как ребенок, ощутила необходимость защиты, заботы, понимания. Ни бабушек, ни дедушек, ни сестер, ни братьев – она почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Подруги утешали тем, что она еще молода и хороша собой, а значит – обязательно встретит достойного мужчину. Ирина поглядывала на себя в зеркало, соглашалась с тем, что выглядит гораздо моложе своих лет, но время шло, а встреча с тем, кто решился бы стать ее опорой, другом, любимым, не происходила.

В один «прекрасный» момент, оказавшись без мужа, без работы, без средств к существованию, молодая женщина бурно провела вечер в ближайшем кафе. Столько спиртного она не пила никогда. Сначала она выпивала обжигающую жидкость и не пьянела. Напротив, ей казалось, что с каждой рюмкой наступает все большее прояснение в голове. Она заказывала еще и еще, пока не почувствовала, что тело перестало повиноваться. Она не могла говорить, идти, едва держалась на ногах, опираясь о стойку бара. Музыка, лившаяся отовсюду, довела Ирину до слез, потому что громко и внятно что-то произнести она не могла, а песни сменяли друг друга, и перекричать их она была не в силах.

Дубровин имел привычку время от времени появляться среди посетителей. Высокий, красивый, одетый по последнему слову моды, он мгновенно становился центром всеобщего внимания. Каждый раз он приветствовал кого-то из своих знакомых, ряды которых разрастались с невероятной скоростью. С тех пор как он стал хозяином этого небольшого кафе, в его жизни произошел перелом. Те, кто не замечал его раньше, почему-то спешили исправить положение. Дубровин был не злопамятным, но к себе подпускал немногих. Щедро расточая улыбки, он был таким близким и одновременно недосягаемым.

В тот вечер Стас сразу обратил внимание на красивую, отчаянно пьяную молодую женщину. Она уже давно ничего не заказывала под осуждающими взглядами бармена и оказавшихся рядом посетителей. Почему-то Дубровин решил, что без его вмешательства не обойдется. Он подошел к женщине, положил руку ей на плечо. В ответ она медленно подняла голову, повела дугами бровей и посмотрела на него долгим, пустым взглядом. Стас заметил: на ее лице ни грамма косметики. Она была достаточно красива для того, чтоб любое дополнение к этим выразительным чертам сделало бы ее вульгарной. Такие женщины встречаются редко – природа не часто бывает щедра. Через мгновение в ее голубых глазах застыли слезы, а губы попытались произнести что-то членораздельное.

– Опирайтесь на меня, – неожиданно произнес Стас, забирая со стойки ее маленькую черную сумочку, и заметил благодарность в глазах женщины. Ту, на которую она была в этот момент способна. В своем кабинете он уложил ее на диван, одернул платье. Женщина мгновенно отключилась, шумно дыша. Стас постоял с минуту, рассматривая ее: красивое лицо, светлые волосы, кое-как собранные железной заколкой. Рука, свесившаяся со спинки дивана с тонкими длинными пальцами и остатками маникюра. Он увидел этот облезший лак и сразу понял, что у нее не всё в порядке. Откуда пришел порыв жалости к этой потерявшей контроль над собой женщине, Дубровин понять не мог. Ему ничего от нее не было нужно. Его жизнь шла по давно определенному сценарию, и никаких эксцессов в ней быть не должно. Закрыв за собой дверь кабинета, он повесил табличку «Не беспокоить» и подошел к бармену.