— Я человек науки и предпочитаю иметь дело с очевидными данными, а любые доводы, не имеющие своего выражения в объективной реальности, для меня автоматически превращаются в манипуляцию с единственным желанием — обретение власти.

— Что ты имеешь в виду?

— Знаете, почему директора больших компаний делают солидную прослойку между собой и линейным персоналом?

Андрей Михайлович махнул рукой, пригласив Сергея продолжить.

— Если у директора с подчиненным будет непрерывный и прямой контакт, то пропадет любая магия управления, — сказал психолог. — Человек боится неизвестности. Все, что ему понятно, совсем не пугает. Свободное пространство для фантазий вызывает страх. Если сотрудник практически моментально видит обратную связь на свои действия, то отпадает необходимость что-то дорисовывать или предполагать. Страх отступает. Без неизвестности нет и страха, а если нет страха, то нет и мотивации.

— И как это связано с верой в Бога?

— А так, что Бог — это директор директоров! К нему вообще нет никакого доступа. Фантазия включается на максимум и подкидывает такие страшные картины, что обделаться можно, — твердо сказал Сергей. — Сам человек лучше других знает, что его пугает.

Андрей Михайлович не шевелился, держась за подлокотники своего кресла.

— Скажем, боится человек червяков. В аду будут именно они. Пугают черти? Без чертей там не обойдется. Главное, не говорить, что конкретно ждет человека в аду. Грешник сам все завернет в нужную ему упаковку. Такая особенность психики становится очень привлекательной для того, кто хочет управлять людьми. Будешь делать, как мы тебе говорим, — попадешь в рай, а если ослушаешься — в ад. В раю классно, в аду — жутко. Вот ты и выбирай, что делать и где тебе потом быть.

— Получается, что Бог нужен, чтобы Им пугать взрослых людей, как детей бабайкой?

— Получается, так.

— Что-то не вяжется. — Андрей Михайлович вытянул и скрестил ноги. — Если Им только пугают, то кто тогда создал этот мир? — Он осмотрелся по сторонам.

— Если Он создал этот мир, то как, по-вашему, Бог оказался внутри вас?

— Ты, вообще, хорошо помнишь строчки Бродского, которые я тебе читал?

Сергей ничего не ответил.

— Ну что ты за психолог, если так плохо меня слушаешь? — Мужчина покачал головой. — В каждом человеке — Бог! Вот с чего я начал. Получается, Он не только во мне, Он в каждом человеке. И если Бог внутри каждого, то Он придуман не для контроля, как ты утверждаешь. Это мы были рождены, чтобы найти его внутри. — Андрей Михайлович ударил по лбу Микки Мауса у себя на груди.

Сергей немного потоптался у стола и неспеша вернулся на свое кресло, взял планшет и открыл ручку. Склонившись над белым листом, он молча изучал свой корявый почерк. Почерк был настолько несуразный, что даже сам Сергей с трудом понимал, что написал несколько минут назад.

— А тот мальчик из моей истории, знаете, почему решил найти Бога?

Психолог поднял голову. Кончики его пальцев заныли, так, будто он недавно огрел себя молотком, и острая фаза боли постепенно отступала.

— Мальчик не искал Бога вовсе, он решил стать им, — не дожидаясь ответа, сказал Андрей Михайлович. — Он так филигранно отточил искусство манипуляции, что сколотил вокруг себя настоящую банду, и когда утвердился в своей власти, тут же стал вытворять страшные вещи.

Сергей посмотрел на свои ногти. У него появилось сильное желание отгрызть кусочек. Он хотел расправиться со всеми ногтями на своих руках. Несмотря на то, что его маникюр был в порядке. Он с одержимостью изучал ногти, представляя, как грызет их и выплевывает на красный ковер под своими ногами.

— Ребята из отряда больше не сопротивлялись его указам. Они беспрекословно выполняли любые прихоти. — Андрей Михайлович посмотрел на сертификаты у двери. — Ты же, как успешный психолог, знаешь, как это работает — сформированный в начале отношений фундамент дальше работает сам собой. Слабая и сильная позиции создаются в первые несколько секунд знакомства. Кто успел занять позицию сверху, дальше смотрит на остальных как на насекомых. Не всегда власть дается за лидерские качества, чаще ее занимают благодаря комплексу неполноценности. Так случилось и с героем моей истории. — Он задумался. — Его родители развелись и проживали сложное для себя время. Им было так плохо, что мальчику не доставалось и йоты заботы и любви. Он понял: чтобы получить хоть немного внимания, нужно вести себя вызывающе. Формула была несложной: чем хуже он себя вел, тем больше получал внимания. В лагере парень стал хулиганом, и другие ребята не смели с ним спорить. Они боялись говорить ему что-либо поперек, потому что мальчик мог натравить на своих обидчиков целую свору приспешников. Можно ли его считать богом в глазах детей?

— Я знаю, что вы хотите мне сказать. — Сергей через силу оторвал взгляд от своих рук. — Но откуда вы…

— Конечно, его можно считать богом! Бог — это то, перед чем преклоняются. Я вот преклоняюсь перед тишиной внутри себя.

— Это было очень давно! — взъерошено бросил психолог.

Андрей Михайлович будто не слышал реплики. Задумчиво покачал головой, соглашаясь с самим собой. Откашлялся в кулак и продолжил:

— Парень, будь он неладен, таки почувствовал, что дети покорно преклоняются перед ним, — неторопливо протянул он. — Не любите вы играть в “угадайку”, но я все же спрошу: знаете, что он сделал, когда почувствовал свое превосходство?

— Он стал издеваться над детьми!

— Бинго! — Андрей Михайлович ударил ладонью о ладонь. — А говоришь, что не любишь эту игру. Не любишь и тут же попадаешь точно в цель, — съерничал он.

Сергей и раньше чувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Как он теряет точку опоры и плывет, подобно листку в быстром ручье непредвиденных событий. Он много работал над собой, чтобы исключить подобные ощущения из своей жизни. Сергей не любил терять контроль над ситуацией и становиться заложником своих эмоций. В такие моменты он чувствовал себя ребенком, не способным взять ответственность за свою жизнь.

— Почему вы решили рассказать мне эту историю? — поинтересовался Сергей.

— А ты разве не понимаешь почему? — удивился клиент. — Разве тебе эта история ничего не напоминает?

— Напоминает.

— А вот за это тебе плюс. — Мужчина улыбнулся. — Мне нравится, что