в гости дядя-студент. Ему было целых 18 лет! Дядя Владислав уже год учился на театрального критика, носил очки и очень этим гордился. Хотя на самом деле он был добрым и весёлым, но в присутствии детей напускал на себя важность.

- Детский сад! - небрежно комментировал он шалости племянников и их затеи, а сам ещё прошлым летом лазил с ними через заборы в деревне у енотной бабушки и гонял енотный мяч.

«Дядя Владя», - называли его между собой ребятишки и подшучивали над гостем, кладя ему вместо сахара ложечку соли или переводя стрелки часов будильника на три часа назад, ведь он страшно боялся проспать трансляцию какого-нибудь важного концерта. Дядя Владя с умным видом критиковал спектакли и музыку. Разузнав, что племянники побывали в первый раз в опере, с усмешкой покровительственно поглядывал он из-под круглых очков на их художества, развешенные на стенах.

- Владик, прошу тебя: сходи ты с этими сорванцами в театр, а то спасу от них нет! - как-то попросила младшего брата енотная мама.

Рано утром они с папой уходили на работу и очень переживали, как там дома - дети. К тому же, им было очень приятно, что опера малышам понравилась. А сводить их на постановку ещё раз времени не было. Дядя Владя тут же покопался на сайте оперного театра и приобрёл три электронных билета.

- Эй, детский сад! - крикнул он в енотную детскую. - Сегодня пойдём на оперу «Дюймовочка». Критиковать будем строго!

- Ура-а-а-а-а!!! - бросились обнимать его племянники.

- Дядя Владик, ты такой хороший! И очки у тебя важные-важные! - постаралась подольститься к нему Тоня.

- Прости нас за всё! Это мы твои часы переводили! - не подумав, брякнул младший Моня.

- Что?! - нахмурился дядя Владя, а раздосадованная Тоня незаметно ущипнула глупого брата. - Так вот, в чём - дело! А я думал, мои часы начали постепенно превращаться в петуха и встают ни свет ни заря! Ну, вы даёте, шалопаи!

Трое захихикали и обнялись.

Вечером отутюженные и причёсанные Тоня, Моня и их театральный дядя гордо направились в оперу. «Соль-бемоль», - довольно напевал под нос дядя Владя, сверкая очками. Здание оперы искрилось разноцветными огнями. На фасаде висел огромный экран, на котором пели прекрасная утончённая Дюймовочка и прехорошенький принц эльфов в короне. Тоня остановилась и заслушалась, задрав голову:

- Ах, это в высшей степени енотно!

Она даже не заметила, как дядя Владя и её братик купили в киоске букетик фиалок.

- Подари этой Дюймовочке, - протянул фиалки Моня. - А то она такая беспомощная, вечно попадает в переделки.

- Сам ты беспомощный, - огрызнулась Тоня, а Моня её толкнул.

- Эй, мелкие любители Мельпомены и Талии, прекратите немедленно этот цирк! - вмешался дядя Владя.

- И вот за талию! - укусил сестру Моня, а та взвизгнула и шлёпнула его фиалками. Фиалки осыпались, осталась одна-единственная.

- Ой... - растерянно остановилась Тоня.

Дядя Владя тяжело вздохнул, взял каждого за лапы и поволок ко входу.

Контролёры проверили билеты енотов, капельдинер взяла букетик, вернее, его огрызок, чтобы передать в конце музыкальной постановки кошечке-артистке, исполняющей партию Дюймовочки. Всё было уже знакомо маленьким енотикам. Вот таблички «Гардероб», «Буфет», «Туалет»... Тоня и Моня уже уверенно нашли свои места в зрительном зале, дядя Владя отключил свой телефон и важно поправил красный шарф.

- Дядя Владя, дядя Владя, а почему ты надел красный шарф? - громко зашептал Моня.

- Все критики так одеваются! - изумился глупому вопросу дядя и достал маленькую золочёную книжечку и карандашик.

Свет погас, поднялся занавес, и опера началась!

Заиграла дивная музыка, и выплыл волшебный сказочник Оле-Лукойе. Когда он взмахнул зонтиком, из чудесного цветка появилась крохотная Дюймовочка. Она обаяла Тоню и Моню своей нежностью и беззащитностью. Бедняжка! Сколько всего ей приходилось пережить! Неуклюжие, противные жабы, майские жуки на роликовых коньках, толстощёкая сварливая мышь... Все они пели на разные голоса и танцевали. Иногда рядом с ребятишками раздавался скрип. Тоня искоса поглядывала на дядю Владю, который в темноте хмурился, хмыкал и скрипел карандашиком, что-то вписывая в золочёную книжечку.

- Смотри, - толкнула сестра брата.

- Наверно, записывает туда незнакомые слова...

- .. .чтобы спросить у нашей мамы их значение!

- Хи-хи-хи, дядя-критик!

И енотные дети просмеялись всё первое отделение.

Перед антрактом еноты громко хлопали, и дядя Владя - тоже, он даже положил на подлокотник кресла свою книжечку, чтобы освободить лапы. И тут Моня потихонечку стащил его книжечку. Начался антракт. Дядя Владя и его племянники поднялись из кресел, откуда ни возьмись подскочил жираф - тоже в шарфе:

- Какие люди! - он сгрёб копытцами в объятья дядю Владю.

- Петя! Привет!!! - обрадовался тот.

- Наверное, тоже критик, - прошептала Тоня на ухо Моне. - Видишь, в шарф вырядился? Сейчас раскритикуют вдвоём всё вокруг.

- Давай, убежим? Это так скучно - критиковать, -предложил Моня, и они тихонько прокрались вон из зрительного ряда с другой стороны.

Дядя Владя и жираф Петя весело болтали, и на маленьких племянников-енотиков никто не обратил внимания.

Тоня и Моня побежали к оркестровой яме, заглянули - никого. Только оставленные инструменты лежали на стульях или на полу: скрипки, виолончели, кларнеты...

- Оп-ля! - и брат с сестрой уже запрыгнули в яму, растеряв всякий театральный этикет!

Моня уселся на стул, раскрыл книжечку дяди Влади и прочёл:

- Эу-пэу...

- Дай сюда, - забрала книжечку Тоня. - Ты читаешь кверх ногами. - «Не-строй-но-е пе-ни-е скри-пок... кик-сы вал-тор-ны... фа-гот...» Фагот-енот! Ха-ха!

- Ничего непонятно! - Моня выхватил книжецу и бросил в угол. - Смотри, тут есть поинтереснее!

Дети щипали струны, кто громче, листали на скорость ноты музыкантов. Моня схватил палочку дирижёра и сыграл на барабанах сразу тремя палочками!

- Бах! Бах! Дзынь!!!

А Тоня пощекотала его смычком альта, Моня бросил барабанить, и еноты начали сражаться смычками, как самые настоящие фехтовальщики из фильма! Поднялся столб пыли - ничего не видно.

- Соль-бемоль! - прокричал Моня и припёр сестру к контрабасу.

Контрабас загудел, раздался чей-то чих, поднялось облако, и дети очутились на зелёной лужайке. Их обступили разгневанные инструменты. Первая скрипка потрясала в