class="p1">– Хм. Вот, значит, как… – Зои Гримм усмехнулась и захлопнула книгу. Она нашла!

Кто-то скажет, что это – просто детская книжка и что в ней не стоит искать какие-либо инструкции или хоть словечко правды, но мисс Гримм в упор не видела разницы между тем, что написано в книгах и тем, что пишут в газетах. Написано – значит, правда, – так она считала.

– Снежный шар… – задумчиво протянула Зои. – Как жаль, что мой старый шарик разбился. Где бы добыть новый? Где бы до…

Она вдруг поймала себя на том, что буквально смотрит на снежный шар.

Правда, шар был нарисован. И располагался на газетной страничке. А саму газету держал в руках некий мистер за соседним столиком.

Зои вскочила со стула, едва не пролив кофе, подлетела к господину с газетой и, согнувшись в три погибели, принялась возить носом по рекламной заметке.

«ЛУЧШИЕ СНЕЖНЫЕ ШАРЫ В ГАБЕНЕ!!!

В вашем доме пусто и грустно? Вы не находите дух праздника, даже вооружившись биноклем и наняв частного сыщика? Мы знаем, чего вам не хватает!

Снежные шары мистера Тоббсона! Прекрасные не игрушечные игрушки! Крошечные миры на ваших каминных полках! Никогда не тающий снег! Настоящие метели и снежные бури! Миниатюрные механические фигурки, которые словно живут своей жизнью!

Купите снежный шар мистера Тоббсона! Лучший подарок на Новый год!

(Дух праздника прилагается).

Тремпл-Толл. Бремроук, 24. Лавка “Снежные шары Тоббсона”.

Все предпраздничные дни работаем до полуночи!»

Газета медленно опустилась, и Зои нос к носу столкнулась с недоуменным мистером, который вдруг начал безостановочно моргать, вероятно, пытаясь таким образом убрать странную чудачку, как соринку из глаза. Это выглядело довольно забавно и нелепо, особенно учитывая, что господин с газетой являлся обладателем монокля.

– Эм-м… Чем могу вам помочь, мисс? – спросил он.

– Ровным счетом ничем! – широко улыбнулась Зои Гримм. – Вы мне и так уже помогли. Я передам от вас привет мистеру Пибоди!

Господин с газетой округлил глаза, отчего его монокль едва не вывалился.

– Что еще за мистер Пибоди?

– Персонаж книжки Ненби Билтри! – простодушно ответила Зои. – Известная книженция. Ее много кто читал.

– Никогда не слыхал ни о таком писателе, ни о такой книге, ни о таком… гм… персонаже.

– Ну, значит, вы нелюбознательный. Или вам на пятки не наступают зловредные снеговики! И, к слову, Ненби Билтри – вовсе не писатель, а писательница. Ее книжки повсюду продают. Она очень известная.

Господин с газетой уставился на Зои с ярко выраженным сомнением.

– Думаете, я вру? – возмутилась она. – Я купила «Злоключения снеговика мистера Пибоди» в лавке «Переплет» – это на Пыльной площади. Вот сейчас я вам ее покажу, и вы признаете, что я была права…

Зои Гримм повернулась к своему столику, и зубы сами прикусили кончик языка. Никакой книги на столе не было.

***

Снеговик молчал и улыбался. И улыбался он очень приветливо. Вовсе не так, как мистер Пибоди.

А все потому, что это был не мистер Пибоди.

Это был совсем другой снеговик: он не курил папиретку, не напоминал старый дырявый башмак и выглядел очень добродушным. Сжимая в руке-ветке полосатую красно-белую трость и вскинув другую руку вверх в приветствии, он всем своим видом давал понять, что не прочь с вами подружиться.

Но кое-кто не хотел с ним дружить. Этот «кое-кто» ни на миг не верил в показную душевность снеговика и считал, что тот просто прикидывается и что от него только жди подлости…

«Небольшая встряска тебе точно не повредит, – подумал этот кто-то. – Посмотрим, как тебе понравится метель!»

И тут земля задрожала, в воздух взлетело облако снега, и началась настоящая снежная буря. Снеговик скрылся в ней.

– Руки прочь! – прикрикнул мистер Тоббсон, хозяин лавки, продающей снежные шары.

Зои Гримм подняла на него испуганный взгляд. Продавец ткнул пальцем в табличку над стойкой: «Шары не встряхивать!»

Он вырвал снежный шар из рук Зои и поставил его обратно на полку.

Зои Гримм гневно прищурилась – этот мистер Тоббсон был злобным и отвратительным типом. Его вытянутое лицо с вислыми седыми бакенбардами и хмурыми косматыми бровями заявляло всем и каждому: «Что? Праздник? А праздника никакого не будет, если не выложишь денежки». Сухой и длинный, в узком сюртуке, он бродил между рядами стеллажей и зорко следил за покупателями. На тонких губах и в глубоко посаженных глазах застыли алчность и самодовольство: он знал, что его шары все равно будут покупать, ведь, помимо него, в Тремпл-Толл их никто не продает – уж об этом он позаботился.

Живущие на Бремроук и в окрестностях знали, каким человеком является хозяин лавки, которая открывается раз в год, зимой, с первым снегом. Многие боялись его, еще больше людей его избегало. «Хмырь, который сдал обеих дочерей в работный дом», «Бессердечный сухарь, который держит родного отца на цепи и заставляет его мастерить эти стеклянные шары», «Человек, который коллекционирует злые сплетни о своей персоне, после чего жалуется своему дружку-извергу, господину главному судье Сомму».

И тем не менее в холодные зимние дни от покупателей в его лавке не было отбоя.

Мистер Тоббсон яростно сопел, когда кто-то позволял себе взять с полки шар. Он тут же подлетал к «негодяю», выхватывал шар из его рук и, поспешно протерев его куском замши, ставил на место.

Он будто не просто чувствовал, а знал точно, сколько можно вытряхнуть денег из того или иного покупателя, и, отметив чей-нибудь интерес к какому-нибудь шару, тут же задирал цену. Помимо прочего, у него был настоящий нюх на тех, кому снежные шары не по карману: таких он, прежде обругав и громко опозорив, прогонял прочь.

Перед тем, как наброситься на Зои Гримм, его жертвой стали маленькая девочка и ее мама: бедно одетые и, было видно, зашедшие в лавку просто немного полюбоваться прекрасными шарами. Их выдворили вон в слезах.

Но мисс Гримм была не из тех, кого можно так просто обидеть и унизить. Зои, уже намереваясь ответить этому хмырю хмырскому, что она думает, но тот уже позабыл о ее существовании и набросился на молодого клерка в круглых очках, сжимающего подмышкой потертый портфельчик:

– Вы вообще знаете, сколько стоит такой шар?! – завопил мистер Тоббсон. – Хотя откуда вам! Для вас он стоит семьдесят фунтов!

– Но на бирке написано: тридцать!

– Вы говорите, что я лгу?!