Он пожал плечами:

— Ну, мне казалось, это звучит интеллектуально.

— Великолепно. Жажду прочитать ответы.

— Вот, — он вынул из кармана три конверта.

— Что пишут?

— Я не читаю чужих писем, — отчеканил Филипп Кавиллери, непоколебимый борец за право на частную жизнь.

Вот так я и вскрыл первое письмо: оранжевый свет уличного фонаря, удивление напополам с беспокойством. Ну и Фил, зависший за плечом.

О чёрт! Я хоть вслух не высказался. Фил, успешно притворявшийся, что не читает, поперхнулся:

— Боже мой!

Отправитель на самом деле разбирался в антропологии. Но послание предлагало такие дикие и странные языческие ритуалы, что Фил покраснел.

— Это была шутка, — сдавленно пробормотал он.

— Ага. Над тобой, — ответил я.

— Но кто может быть таким психом, Оливер?

— Фил, добро пожаловать в прекрасный новый мир, — я улыбнулся, чтоб скрыть смущение. Остальные письма отправились в урну нераспечатанными .

— Послушай, извини, — наконец сказал Фил после нескольких кварталов покаянного молчания, — Я на самом деле не знал...

Я положил руку ему на плечо и расхохотался. Через пару секунд мы хохотали уже напару.

Мы шли домой — тёплым нью-йоркским вечером. Вдвоём.

Потому что наших жён не было... в городе

Бег помогает.

Очищает мысли. Снимает напряжение. И заниматься им можно в одиночку.

Так что даже, если я работаю над очень важным делом, или провожу весь день в суде, то всегда найду время, чтоб надеть спортивную форму и пробежаться. Даже если это Вашингтон.

Когда-то я играл в сквош. Но это требовало других навыков. Например красноречия, необходимого, чтоб выдать что-то вроде: «Отличный удар» и «Как ты думаешь, уроем мы Йель в этом году?». Всё это находилось далеко за пределами моих теперешних возможностей.

Так что я бегал. Занимайтесь бегом в Центральном Парке, и вам никогда не понадобится общаться с кем бы то ни было.

— Эй, Оливер, сукин ты сын!

Как-то мне показалось, что кто-то позвал меня по имени. Галлюцинация. Не может никто звать меня в этом парке.

— Ты, чёртов гарвардский сноб!

Хотя мир полон людей, подходящих под это определение, каким-то образом я понял, что обращаются именно ко мне.

Я обернулся и увидел Стивена Симпсона, своего соседа по общаге (Гарвард, выпуск-1964), обгонявшего меня на мотоцикле.

— Эй, что это с тобой? — проорал он вместо приветствия.

— Симпсон, а что даёт тебе основания утверждать, что со мной что-то не то?

— Ну, во-первых, я теперь дипломированный врач. Во-вторых, считаю себя твоим другом. И в-третьих, я оставлял тебе сообщения, на которые ты так и не ответил.

— Мне казалось, что у медиков никогда нет времени.

— Чёрт, Бэрретт, я конечно занят, но не до такой же степени, чтобы не найти времени пожениться с Гвен. Я звонил — даже телеграмму посылал на твой офис, а ты так и не появился.

— Извини, Стив, я так и не получил твоего приглашения, — нагло соврал я.

— Да? Каким же образом двумя неделями позже ты прислал свадебный подарок?

О боже, этому Симпсону надо было идти в юристы! Ну как объяснить ему, что всё, что мне было нужно — чтоб весь мир оставил меня в покое?

— Я сожалею, Стив, — ответил я, от души надеясь, что теперь он укатит по делам.

— Ни хрена ты не сожалеешь, убогий.

— Спасибо. Приветы Гвен.

Симпсон не исчезал.

— Послушай. Не спрашивай меня, почему, но Гвен хочет видеть тебя, — сказал он.

— Чистейший мазохизм. Она была у доктора?

— У меня. Я так ей и сказал, что у неё крыша поехала. Но раз уж театр нам не по карману, самый экономичный способ развлечься — это пригласить тебя. Как насчёт в пятницу вечером?

— Я занят, Симпсон.

— Разумеется, я знаю. Суд всегда работает по ночам. В любом случае, появляйся к восьми.

Он наконец обогнал меня. Обернулся лишь раз. Чтобы повторить, как умственно отсталому:

— В восемь часов вечера, в пятницу. Адрес ты знаешь, так что извинения не принимаются.

— Забудь, Стив. Меня не будет!

Он притворился, что не услышал. Чёртова самоуверенность — считать, что меня можно заставить, просто поставив перед фактом.

...Парень в магазине уверял, что для «Шато Линч-Баге», пятилетнего бордо, такая цена просто смешна. Так что я прихватил две бутылки. Даже если я доведу Симпсонов до слёз, у них по крайней мере останется прекрасное вино, чтоб утешиться.

Радость от встречи они изобразили весьма натурально :

— Оливер, ты ни чуточки не изменился!

— Ты тоже, Гвен.

Постеры на стенах тоже остались теми же. Энди Уорхол со своим поп-артом (« Этого супа Кэмпбелл я до чёрта насмотрелась в детстве, никогда в жизни не повешу плакат с ним к себе на стену» — пообещала Дженни несколько лет назад, когда мы побывали у них ).

Мы расселись на полу. Из динамиков по углам Пол и Арт вкрадчиво интересовались, едем ли мы на ярмарку в Скарборо. Стивен открыл бутылку белого.

Я грыз соленые крекеры, разговор уходил в глубины метафизики. Например, какой это кошмар — быть ординатором, как нечасто у них со Стивом выдаётся такой тихий вечер. И конечно, как я оцениваю шансы Гарварда урыть Йель в этом году. Вид спорта при этом не уточнялся. Вообще-то, с тем же успехом Гвен могла интересоваться, сумеет ли Инь урыть Янь. Ну да ладно. Ребята пытались помочь мне расслабиться. В общем, это удавалось несколько лучше, чем можно было предположить.

Потом в дверь позвонили и я подскочил на месте.

— Это что такое?

— Расслабься, — ответил Стив, — это просто остальные гости.

Даже тембр звонка — и тот отдавал заговором.

— Какие ещё остальные гости?

— Ну-у, точнее, — поправилась Гвен, — это всего один гость.

— Гостья, не так ли? — я почувствовал себя загнанной в угол крысой.

— Так вышло, — безмятежно отозвался Стив и пошёл открывать.

Ч-чёрт, вот из-за этого терпеть не могу ходить в гости. Не выношу друзей, которые пытаются «помочь». Сценарий известен: очередная соседка по комнате, или старшая сестра, или разведённая одноклассница. Ещё одна ловушка, чёрт!

Моментально разозлившись, я собирался высказаться по полной, но вовремя вспомнив, что тут Гвен, ограничился коротким: «Дерьмо!».