рукой по лицу, стирая капли воды, отдышался, на секунду встретившись взглядом с Мирославой и, не говоря ни слова, снова исчез под водой.

С часто бьющимся сердцем Мирослава ждала — что если у него ничего не получится? А если нужны инструменты, чтобы разрезать оковы, и ему придётся идти за ними, а она останется одна в темноте и в холодной воде? Как долго она еще сможет держаться наплаву?

Но вдруг то, что удерживало её, исчезло, парень вынырнул, и они поплыли к берегу. Мирослава тут же рухнула на песок, едва слышно шепнула "спасибо", и несколько раз судорожно втянула воздух в попытке сдержать слёзы облегчения, которые грозили политься в три ручья. Еще никогда она не была так близко к гибели.

Незнакомец невозмутимо стоял в сторонке, снимая мокрую футболку и надевая рубашку, отжимая, прямо на себе- уж как получится — джинсы.

Немного успокоившись, Мирослава поднялась, накинула платье и обернулась к парню, повторив:

— Спасибо.

Он махнул рукой — как будто занимался спасением девчонок каждый день.

— Нет, правда, — её голос предательски дрогнул, — я думала, что просижу здесь как минимум до утра. Слава богу, что ты оказался тут.

— Ты не продержалась бы до утра. Разве не знаешь, что здесь нельзя купаться с наступлением темноты? — Спросил он. Голос был низкий, с лёгкой хрипотцой.

— Знаю, но я не собиралась так…задерживаться. — Мирослава надела рубашку, разглядывая в сумерках своего спасителя. Примерно одного с ней возраста, он был выше почти на голову, темноволосый, спортивного телосложения. Девушка пыталась понять — были они когда-то прежде знакомы или нет. Но не находила в лице знакомых черт.

— Ты не местная, наверное? — Вдруг спросил он, натягивая кроссовки. — Местные здесь и днём-то не купаются. Знаешь, какие слухи ходят об этом месте?

— Ты про утопленницу-русалку? Знаю, конечно, только не верю я в такие сказки.

— А кто тогда держал тебя там, под водой? — В его голосе проскользнула усмешка, глаза чуть прищурились.

— Не знаю, ты нырял, не видел, что это было?

— Не видел, вода мутная. — Ответил парень таким тоном, что Мирослава и не поняла — правду говорит или просто хочет её ещё больше напугать. Тем не менее, от его ответа у неё по спине поползли мурашки.

Он вдруг слегка улыбнулся, увидев новую волну страха в глазах девушки — достаточно с неё на сегодня, наверное, на полжизни вперёд натерпелась ужаса:

— Да шучу я. Сеть там была, старая, вся в тине, скользкая, еле снял. Как ты так умудрилась?

Мирослава с подозрением посмотрела на парня — что-то в его интонации насторожило, но лишь на секунду. Она отмахнулась от странного чувства, будто он специально говорит про сеть — ну не русалочью же руку он там снимал, в самом-то деле?

— Сама не понимаю. — Пожала плечами девушка. — Ты извини, мне идти нужно, бабушка уже, наверное, тревогу подняла. Спасибо тебе еще раз.

— Тебе куда?

— На Зелёную.

— Ты там живешь? — С сомнением спросил парень.

— Да, а что?

— Просто и я на этой улице живу, а тебя ни разу не встречал. Меня, кстати, Саша зовут.

— Мирослава. — Представилась девушка. — Я к бабушке в гости каждое лето приезжаю. Но тебя тоже не помню.

Они вместе направились к дороге, отмахиваясь от начинавших одолевать комаров.

— А кто твоя бабушка?

— Тюрина Глафира Петровна.

— Тогда и вовсе странно, что мы не знакомы, ведь Глафира Петровна — подруга моей бабушки.

— Быкова Надежда Ивановна — твоя бабушка? — Удивилась Мирослава, потому что настоящая подруга у Глафиры Петровны была одна, да и жила она не слишком далеко, всего через несколько домов. Как же вышло так, что при этом внуки не знакомы?

Глава 3.

— Сашка-то? — Переспросила Глафира Петровна, будто сразу не расслышала или не поняла вопроса внучки. — Так он не жил здесь до позапрошлого года. Он с родителями в Гусарино был, а как они развелись, так сюда и переехал.

— Он один с баб Надей живёт? А как же родители, одного отпустили? — Удивилась Мирослава, ведь обычно при разводах дети оставались с кем-то из родителей.

Глафира Петровна сделала очередной глоток чая, поглядывая на внучку поверх чашки и явно подозревая, что та рассказала не всю правду о знакомстве с внуком соседки. Уж больно вид у неё ошалелый был, когда вернулась домой затемно в компании Сашки Быкова. Как пить дать — что-то приключилось неладное, а не просто встретились на пляже у реки. Можно подумать она не заметила, что у парня вся одежда мокрая была. Но расспрашивать не стала — так рада была, что внучка вернулась домой, ведь уже стемнело, и старушка уже собиралась звать на помощь Надьку и отправляться на поиски Мирославы.

— Отец Сашкин несколько лет назад ушёл к другой бабе, уехал далеко. — Как бы нехотя начала рассказывать бабушка. — А мать всё своё горе и боль на сыне вымещала, винила его в своей теперь одинокой жизни. Будто мешал он ей нового хахаля себе найти. Ну а Сашка что, он уже парень взрослый. Надька ему предложила в Кикеевку переехать, пожить хотя бы до поступления в институт, а он и согласился. Тем более, что с бабкой у него всегда отношения хорошие были. Любит она внука. Да он и сам парень не плохой.

Мирослава задумчиво слушала, вспоминая нового знакомого, показавшегося ей человеком серьёзным и надёжным. То ли это от того было, что он её спас, то ли просто почувствовала его суть.

Ведь иногда так бывает — будто под маску, которую каждый из нас носит, заглянул — человека ещё толком не знаешь, а уже ощущаешь его характер, который сразу же или располагает к себе или отталкивает, несмотря ни на какие внешние манеры. Стало жаль его — наверное, тяжело парню без семьи и без отца.

— Как можно бросить собственного ребёнка? — Тихо спросила она.

— В жизни всякое бывает. — Пожала плечами Глафира Петровна и принялась убирать со стола. — Давай-ка спать, что-то мы сегодня засиделись с тобой, с гулянками твоими.

— И никакие не гулянки… — пробормотала Мирослава. — Сейчас лягу, пойду только в баню, умоюсь…

— Я тебе на счёт бани уже не один раз говорила. — Бабушка строго глянула на внучку. — Надо умыться — вот ковш, таз и вода. Умывайся, а в баню среди ночи нечего шастать без надобности.

— Ну ба-аб… — девушка закатила глаза. — Это же все глупости и предрассудки, сама говорила.

— Может и