– Только надлежащей ли для меня?

– Это можно решить лишь по завершению жизненного пути.

– Тогда завтра я еду в Эссекс, – сказал Томас, – в Нью-Холл, к мастеру Колту. И попрошу руки его старшей дочери.

– Старшей! Мне казалось, твоим воображением владела младшая.

Томас слегка нахмурился, потом обаятельно улыбнулся:

– Я передумал.

– А… так тебе сперва приглянулась одна из младших, потом… ты влюбился в старшую. По-моему, ты непостоянен.

– Кажется, Джон, ты прав, потому что прежде всего я влюбился в Чартерхауз и уединенную жизнь; сам видишь, я оказался недолго верен этой любви.

– Да, но это не истинная любовь. Все эти годы ты жил среди монахов, постился и каялся, но постригся в монахи? Нет. Постоянно откладывал эту церемонию. И тем временем, чтобы угодить отцу, продолжал изучать право. Чартерхауз не был твоей истинной любовью. Потом ты увидел юную миссис Колт, решил, что она очень красива, но не попросил у отца ее руки. Лишь увидев старшую, ты успешно преодолел желание удалиться от мира. Долгой и счастливой семейной жизни тебе, Томас! Пусть у тебя будет много сыновей и несколько дочек… они нужны для домашней работы.

– Дочери для меня будут так же бесценны, как сыновья. И получат такое же образование.

– Давать женщинам такое же образование, как мужчинам?! Ерунда!

– Джон, какой из даров, предлагаемых жизнью, величайший? Ты ответишь так же, как и я: учение. Разве не его ты хочешь дать миру? Сколько раз ты говорил о том, как поступишь со своим состоянием, когда оно тебе достанется? Ты служишь в храме Учения вместе со мной. И неужели лишишь этого дара одного ребенка, потому что у него не тот пол, что у другого?

– Вижу, тебе хочется поспорить. Ничего иного я от тебя не ожидал. Что-то с реки потянуло холодком. Пошли к дому, поговорим по пути. Времени у нас мало, раз ты завтра едешь в Эссекс.

– Да, выезжать нужно на рассвете.

– С миссией любви! Я буду молиться за тебя. Вспомяну младшую дочь, которой ты увлекался, и помолюсь, чтобы из тебя вышел более постоянный муж, чем жених.

Они медленно пошли к дому и, не дойдя до него, вновь ожесточенно заспорили.

* * *

Джон Колт приветливо встретил гостя. Этот лондонский юрист казался ему вполне подходящим женихом для старшей дочери.

Жена уже не раз слышала от него, что он почти потерял надежду выдать девушку замуж.

Джейн, в отличие от сестер, не радовала взгляда. Мало того что не блистала красотой, ей еще недоставало их живости. Казалось, у нее нет других желаний, кроме как жить в деревне, ухаживать за садом и работать по дому. Складывалось впечатление, что компанию слуг она предпочитает обществу родных или соседей. Отец был бы рад выдать ее замуж раньше других дочерей.

– Добро пожаловать в Нью-Холл, дружище Томас! – воскликнул мастер Колт, обнимая человека, которого надеялся вскоре видеть зятем. – Эй, грум! Возьми лошадь его чести. Пойдемте в дом. Вы, наверно, устали с дороги. Ужин мы готовим на час раньше, потому что решили, что вы приедете голодным. За стол сядем в пять часов. А Джейн на кухне. Да! Зная, что вы приедете, она решила присмотреть, чтобы мясо прожарилось хорошенько, а пирожные получились нежными, как никогда. Сами знаете, что за народ эти девушки!

Он легонько толкнул Томаса локтем и засмеялся. Томас присоединился к смеху.

– Только, – сказал Мор, – я приехал не ради того, чтобы воздать должное мясу и пирожным.

Мастер Колт засмеялся снова. Простоватый сельский житель, он не мог смотреть на Томаса Мора без смеха. Мысль об учености этого человека забавляла его. Ученость! Зачем она? «Клянусь Богом, – не раз говорил он жене, – по мне лучше попасть на виселицу, чем сделаться книжным червем. Книги! Ученье! На кой они? Да, будь наша Джейн такой, как ее сестры, я не позволил бы ей выходить за лондонского юриста. Готов поклясться, его носу приятнее запах пергамента, чем доброго ростбифа».

– Пойдемте, мастер Мор, – сказал Колт, – нарастим вам побольше мяса на костях. Вы убедитесь, что пирог с телятиной полезнее латинских стихов. Не согласны?

– Английский ростбиф питает мышцы тела, – сказал Томас. – А мудрость Платона развивает ум.

– Этой мудростью не построить хорошего дома, мастер Мор, не создать хорошей семьи. Человек должен добывать средства на жизнь телесными силами.

– Или ловкостью ума, как королевские министры.

– Вот еще! Кому охота быть на их месте? Сегодня ты министр, завтра нет. Сегодня «милорд такой, милорд сякой», а завтра – «Отрубить ему голову!» Нет, стараться надо для себя, а не для короля.

– Вижу, вы почерпнули немало мудрости из своего кровавого ростбифа.

Мастер Колт взял гостя под руку. Странно, подумал он, хоть и книжный червь, а человек веселый. Несмотря на странности Томаса, хозяин дома испытывал к нему симпатию.

С гордостью собственника он провел Мора по двору и вошел с ним в дом. В просторном холле уже был накрыт стол. Мастер Колт еще не успел ввести в доме новые городские порядки, и за стол у него садились все домашние – незанятым слугам отводился нижний конец стола. Томас поглядел на солнечные лучи, косо падающие в окна, на сводчатую крышу, две лестницы и галерею с дверями, ведущими в другие крылья дома, но думал он не о доме. Он размышлял, что сказать Джейн.

– Пойдемте в зимнюю гостиную, выпьем по стакану вина. Чувствуете запах розмарина и можжевельника? Это все наша Джейн. Она хорошо разбирается в травах и вечно окуривает ими дом для аромата.

Мастер Колт до сих пор считал нужным расхваливать жениху хозяйственные достоинства девушки, словно Томас еще не принял решения.

Приведя гостя в зимнюю гостиную, он послал служанку за вином.

В уютной комнате висели драпировки, ярко расшитые девушками, стоял окруженный стульями стол; мастер Колт очень гордился металлическим полированным зеркалом и новыми часами.

Хозяин и гость сели, служанка принесла вино. Мастер Колт обратил внимание, что Мор лишь слегка пригубил напиток из вежливости.

Он вздохнул. Странный человек – не замечает, что ест, любит книги больше вина. Но все же и такой муж для старшей дочери лучше, чем никакого.

Потом, глянув в окно, увидел свою старшую в саду с цветочной корзинкой.

– А, так там Джейн! Вы углядели ее. И предпочитаете поговорить с ней, а не пить вино с ее отцом. Что ж, идите в сад. Время до ужина еще есть.

Томас вышел.

Джейн знала о предстоящем визите Томаса и побаивалась его. Сестры потешались над ее робостью. «Радоваться надо», – говорили они. Наконец-то у нее появился жених. Наконец какой-то мужчина решил жениться на ней. Теперь нужно быть поосмотрительней, потому что он еще не пойман.