– Джуд, все очень просто. Замок не был застрахован от нападения дракона. Хозяин попросил нас выждать до утра. Он надеялся, что бестия сама улетит и можно будет избежать разрушений. Увы, этого не произошло. Теперь им придется ремонтировать весь третий этаж.

– Нет, вы не поняли. Я знаю, почему нам пришлось ждать до утра. Вопрос в другом. Почему дракон действительно не улетел? Почему он всю ночь провел в пустом замке? Что он там делал?

Магистр откашливается. Байярд с видом огорчения отставляет наполненный бокал.

– Ты что, хочешь, чтобы мы думали за малефика? Прости, но, похоже, ты и правда сильно приложился головой. Я не знаю, почему дракон не улетел. И никто не знает. Драконью психологию мы не проходили. Уф, старик. Давай выпьем. In vino veritas.

Я тактически выпиваю вместе со всеми, зная, что меня не выслушают до конца, пока не нальют по второй.

– Ладно, – примирительно вскидываю руки. – Драконью психологию мы, положим, не проходили. Но как вышло, что это оказалась не Agama Gigantica?

– Чего ты пристал? Ну, ошибся аналитик, с кем не бывает.

– Но ведь это существо даже близко не напоминает агаму. Скорее уж – скорпиоптерикса. Если бы он сказал «скорпиоптерикс», это бы имело хоть какой-то смысл. Но агама?

– Джуд думает, что открыл новый вид, и хочет, чтобы тварюгу назвали в его честь. Hrenovina Lennoxiana, как-нибудь так. Лавры первооткрывателя ему подавай. Мало того, что все и так думают, что мы Джуду в подметки не годимся…

Магистр хмурится – но не на мой счет, а в адрес сказавшего это Мальдива. Проведя разъяснительную работу одним только взглядом, как он это умеет, старый рыцарь обращается ко мне:

– Мальчик мой, к чему ты клонишь? У тебя есть какая-то теория? Может, уже поделишься?

Вообще-то теория у меня есть. Правда, довольно дикая. Я и сам не поручусь, что тут не сказался ментальный удар, который я получил, заглянув бестии в глаза. Но сдается мне, что есть прямая связь между драконьими мумиями в замке и визитом неведомого создания. Что, если диковинный гибрид еще вчера был классической гигантикой? Что, если замок был нужен ей в качестве кокона? Как у бабочек. Ну, то есть не совсем, как у бабочек. Скажем, она использовала остаточную магию от драконьих чучел, чтобы видоизмениться, превратиться в нечто новое, соединив в себе черты своих мертвых собратьев. Если не в рай, то куда попадают души драконов? Может, они переселяются в тех, кто еще жив? Этим и занималась экс-гигантика в Авеластре. Ждала, пока завершится слияние. Мутировала.

Естественно, ничего этого я не сказал вслух. Одного бочонка будет маловато, чтобы подготовить парней к моим экстравагантным концепциям. Наверное, Байярд прав, и лучше просто выпить.

– Нет, сэр, теорий у меня нет. Просто мне кажется, что в мозаике не хватает какого-то элемента…

Байярд снова поднимает кубок.

– В нашей мозаике не хватало сегодня одного элемента. Тебя, Джуд! Это и упрек, и комплимент. Пожалуйста, больше не лишай нас одного из лучших клинков Камелота. Давайте, парни! Vivĭmus, ut vincāmŭs!

Я наконец поддаюсь всеобщей беззаботности. Как ни крути, а эти рыцари – лучшие в своем деле. Умение вот так запросто, с помощью пары дружных тостов, преодолеть вязкое касание магии, не дать ей просочиться внутрь, – поистине это важнейший навык при нашем ремесле. Мне бы поучиться у них. Как там в той песенке?

Сидим до первых сумерек – сигналом к сворачиванию банкета служит опустошение трофейного бочонка. Я уже собираюсь выйти вместе с остальными, когда меня останавливает вездесущий взгляд магистра. Он прикрывает двери и показывает на пустой стул. Я с унынием трезвею и в молчании жду, пока старик сядет напротив.

– Сударь мой Леннокс… Джуд… мой мальчик… – Перебирая разные имена, магистр словно надеется подыскать нужный ключ, который бы вскрыл то, что, по его мнению, давно и надежно заперто во мне от меня самого: то ли сознательность, то ли прямодушие, то ли юношеские идеалы. Сейчас будет отповедь. И чем отдаленнее от основного предмета она начнется, тем более сокрушительным обличением окончится.

Магистр сплетает перед собой тонкие пальцы. Руки у него покрыты старческими пятнышками.

– Джуд. Ты, верно, помнишь, как появился в ордене? Напуганный и растерянный мальчишка, совсем не похожий на прежнего отличника Куртуазной академии. Я тогда принял тебя, хотя и знал, что ты доставишь мне забот. Потому что тебе нужна была помощь.

Я делаю над собой усилие, чтобы не ответить пылко. Надо же, одолжение мне, оказывается, сделали. Фальсификация истории в чистом виде.

– Сэр, с вашего позволения, вы приняли меня, потому что я победил Першандельского монстра. В одиночку. Мечом, на котором не было защитных рун. И эвелина у меня тоже тогда не было. И дракон тот был посолиднее, чем сегодняшняя Hrenovina Lennoxiana, и постарше. Разве не это вас убедило?

Из-под кустистых седых бровей глаза шефа испытывают меня: один глаз – подвижный и по-стариковски выцветший, другой – застывший и незамутненный, пронизывающий вечность за моей спиной. Я уже давно научился выдерживать взгляд его глазного протеза.

– Да, ты убил дракона, но и сам стал жертвой того убийства. Неужели в Академии вам не объясняли, чем чреваты столкновения с магическими тварями? Наверное, убрали это из программы. Я надеялся, что служба в ордене поможет тебе. Поможет разобраться в том, что происходит с тобой, и научиться это контролировать… Но я ошибался. Некомандному игроку не место в стае.

– Сэр…

– Не перебивай. Я был на твоей стороне тогда. И я все еще на твоей стороне. Сейчас тебе, может быть, трудно принять мое решение, но со временем ты его оценишь. Джуд, я освобождаю тебя от всех обетов, данных при вступлении в орден. Не перебивай! Я не караю, а оберегаю тебя. Никто из наших еще не знает, но Гаэтано Кьератэра погиб. Скончался в госпитале Святой Урсулы три часа назад. Его родственники – а это один из старейших кланов Камелота – считают тебя виновным в его смерти. Не перебивай же! Орден Угря не станет выдвигать обвинений. Но семейство Кьератэра я не могу игнорировать. А они считают, что тебе не место среди нас. Они также обратились к лорд-мэру с требованием изгнать тебя из города. Уверен, до этого не дойдет. Но в первом пункте я обязан пойти им навстречу. Надеюсь, это понятно.

На самом деле не совсем. Не совсем понятно, почему родня Гаэтано ополчилась на меня, а не, скажем, на того же магистра. В конце концов, разве не он допустил Гаэтано к подвигу? Ведь это был риск – то есть больший, чем обычно, – посылать на акцию отряд, в который замешался боец из другого ордена, с нами прежде не тренировавшийся, не стоявший бок о бок в бою. По мне, так это был изрядный организационный просчет. Да и сам юный Кьератэра хорош. Не хочу сказать, что рыцари ордена Угря годятся только на то, чтоб снимать котят с деревьев, но выучка у них не в пример слабее нашей. Надо же ему было непременно пролезть в мою группу… А впрочем, жаль парня… Со временем бы он поумнел. Да, скверно вышло, погано. Надо, что ли, службу заказать, чтоб молились о нем? Но прежде следует похлопотать о живых.