— Да брось, что можно найти без знакомств! Курьера да кассира в этом… — она морщит итак далёкий от гладкости лоб. — Ну, как его? Мак… Дак… Ман…

— Макдональдс, — обречённо подсказываю я.

— Точно! — неподдельно радуется Анна Николаевна. — Внучка знакомой моей сестры как раз жаловалась, что у них уволился кто-то там в архиве. А работает она в банке, каком-то крутом, у них ещё автоматы с деньгами везде натыканы!

— Банкоматы, — вздыхаю я.

— Вот-вот, эти самые маты! Я прямо как знала, что понадобится! — Оставив собственную дверь открытой, она ныряет в бездну своей сумки.

— Да не стоит! — вяло отнекиваюсь я, понимая, что это бесполезно. — Туда уже, наверное, нашли специалиста. Да и архивная работа немного не мой профиль.

— Как это не твой?! — отвлекается она на мгновение. — Что значит не твой?! Ты же документоведение закончила, а там как раз самые важные документы!

— Но я же секретарь, Анна Николаевна!..

— Нашла! — перебивает она меня, торжественно подняв над головой помятый клочок какой-то газеты. — Ты это мне прекращай! Придумала, в секретутки идти! Видела я как они мужиков из хороших семей уводят!

— В сериалах на Первом? — качаю я головой. — Анна Николаевна, вы же понимаете, что…

— Слушай сюда, — проигнорировав меня, она склоняется над обрывком, — вот тут телефон, позвонишь по нему и запишешься на собеседование! Они там только тебя и ждут!

— Ну, конечно, — буркнув, я всё же беру клочок бумаги с остатками пустых клеток от неразгаданного сканворда.

— Что говоришь? — основательно встряхнув сумку, Анна Николаевна поднимает на меня глаза.

— Спасибо, говорю, — гораздо громче повторяю я. — Большое!

— Всегда пожалуйста, — с чувством выполненного долга она, наконец, идёт к своей двери. — А ты звони давай! Потом расскажешь что там и как.

— Обязательно, — мрачно и уже за своей дверью отзываюсь я.

Есть не хочется. С тяжелым вздохом я бросаю пакет на пол, остатки ключа на тумбу и иду к ноутбуку искать ближайшую к дому мастерскую, надеясь, что разберусь с дверью хотя бы завтра.

Проходит ещё одна неделя бесполезных поисков.

Денег на счёте пока хватает, но это не может продолжаться вечно. Мне нужна работа хотя бы потому, что прозябание дома напрягает ощущением собственной ненужности, что особенно заметно после пятилетнего марафона, во время которого звонок мог поднять меня даже ночью. А ещё я забыла каково это — распоряжаться своим временем, которого теперь стало в избытке.

Очередным вечером, завершающим два дневных «Мы с вами свяжемся», я решительно откладываю «Графа Монте-Кристо» и иду в коридор. Где там эта бумажка? Ключница оказывается такой же пустой, как сумка и жестяная банка из-под чая, которую я использую под мелочь. Девственно чистая столешница тумбы тоже не радует и я опускаюсь на колени, чтобы найти памятный газетный клочок.

К счастью, он застрял между стеной и плинтусом и, изогнувшись, я достаю бумажку с номером телефона, вот только внезапный дверной звонок заставляет меня вздрогнуть. Чертыхнувшись, я смотрю в глазок, чтобы ещё раз выругаться.

Может сделать вид, что меня нет дома?

— Оль, открывай! — Дверь сотрясает внушительный пинок, который Игорёша наверняка считает лёгким. — Анна Николаевна сказала, что ты дома.

Чтоб тебя!

— Игорь.

Открыв дверь, я встаю на пороге и скрещиваю руки на груди.

— Прекрасно выглядишь! — радостно улыбается Игорёша и протягивает мне зелёную пластиковую чашку с крышкой. — Мама пироги напекла, велела тебе отнести. Ты же теперь безработная, чтоб ещё больше не отощала.

— Я на диете, — отрезаю я, даже не попытавшись взять ненавистную чашку. После многократных попыток Игоря и его мамы подкормить меня, исключительно в матримониальных целях, вся посуда зеленого цвета уже почти три года вызывает у меня тошноту.

— Да куда тебе?! — Игорёша окидывает меня нахмуренным взглядом. — Ты же можешь за швабры прятаться…

— Значит, так! — Вынужденное безделье не способствует хорошему настроению. — Передай большое спасибо Анне Петровна, но у меня болит живот. Очень. Едва хожу, так что выпечку мне сейчас нельзя. Совсем!

— Ты же на диете, — не понимает намёка Игорёша.

— На каше и воде. Как раз из-за желудка. — Я показательно прикладываю ладонь к животу и Игорёша зависает, засмотревшись на участок обнажённой кожи, между коротким топом и брюками.

Который, кстати, выглядит очень даже ничего и тоже во многом стараниями Дальского — мои обеды часто проходили в коротких перебежках от одного отдела к другому или и вовсе ограничивались питьевым йогуртом.

— Так может в аптеку сходить? — хмурится Игорёша. — Но-шпа там или что от желудка пьют?

— У меня всё есть, но спасибо за предложение. — Инициатива? До этого момента я была уверена, что Игорёша может только одно — выполнять приказы Анны Петровны, последние лет пять мечтающей о внуках.

— Ну, выздоравливай, — неуверенно отзывается Игорёша, ещё раз осмотрев мою суровую и совершенно здоровую фигуру в дверях. И, да, задержав взгляд на животе.

— Спасибо.

Расстроенный Игорёша разворачивается и начинает спускаться вниз. Кажется, даже прежний, ярко-зелёный, цвет чашки грустнеет. И я бы даже пожалела парня младше меня на год, выше на полторы головы и вдвое шире, но Анна Петровна отбила всё желание. И не только мне.

Аня из девятой и Ирина из двадцатой квартиры запираются на все замки, стоит им услышать Игорёшин бас или сюсюканье его мамы. А маниакальное желание Анны Петровны зазвать нас в гости «на чай» только подстёгивает наше, общее на троих, намерение никогда с ней не встречаться.

Вернувшись к ноутбуку, я ввожу написанный на клочке номер в поисковик.

Интересно… Задумчиво коснувшись пальцем нижней губы, я встряхиваюсь и убираю руки от лица — идиотская привычка, от которой мне никак не удаётся избавиться. Номер телефона действительно принадлежит кадровой службе крупного банка и теперь просто зазывает себя набрать.

Откинувшись на спинку стула, я рассматриваю сайт в бело-зелёной гамме. Может попробовать? По сравнению с памятной «Жозефиной», я теряю разве что потраченные на проезд деньги, в лучшем же случае могу получить работу. Причём Анна Николаевна права, работу по специальности в крупной и стабильной компании. С соцпакетами, стабильной зарплатой и возможностью отстоять ущемлённые права в суде.

Если кто-то решится их ущемлять.

Снова отдёрнув пальцы от рта, я, пока не передумала, решительно набираю номер и нажимаю кнопку вызова. Собираясь выждать вежливые три-четыре гудка и отключиться, я никак не ожидаю, что трубку снимут после первого же.