– Ломаный терминал… – пробормотала Овия неуверенно, как будто пытаясь запомнить новую фразу. – Ломаный терминал…

Ругательство из «ломаного терминала» было не самое емкое, но «черта» Овии точно следовало забыть. Риина тем временем придвинулась ко мне поближе, как будто искала у меня поддержки. Она смотрела на преступника перед воротами не отрываясь, и я чувствовала: чтобы и Риина не сболтнула какой-то опасной ерунды, нужно что-то сказать первой.

– Он выбрал свой путь, – сказала я. – Он сам виноват.

Риина не ответила. Конечно, он виноват. Не Цион же?

Динамики стихли, и мгновение тишины тут же сменилось грохотом бетонных ворот. От мысли, сколько они могут весить, если от движения механизма сотрясалась земля и дрожали сами высотки, у меня сдавило голову. Один из солдат толкнул осужденного в спину прикладом, и тот, споткнувшись, полетел к воротам. Слава Циону, он удержался на ногах, иначе выглядел бы совсем несчастным, но времени у него было мало. Он должен был уйти, или его расстреляют на месте: ворота держать открытыми могли не дольше нескольких секунд.

– Сейчас, – пробормотала Риина.

Осужденный сделал шаг, другой – он все еще прижимал рюкзак с желтой эмблемкой швейного кружка к груди – и оглянулся. Сквозь патлы обвел взглядом площадь, потом распрямился, отвернулся – и шагнул меж створок вон.

Мгновение, и ворота стали сползаться, а я снова ощутила вибрацию через подошвы туфель. Ничто за стенами Циона проглотило осужденного, и теперь на площади воцарилась тишина. Ни шепотка, ни шелеста, ни кашля, ни даже всхлипа ребенка. Все стояли, отбывая единогласную минуту молчания по ушедшему «названому брату и сыну». Потом толпа зашевелилась.

– Наконец-то! – Овия встряхнулась. – Разделались. Ну что, разбегаемся?

Она прикоснулась своим коммом к моему, чтобы отметить конец встречи, и счетчики баллов на наших экранах обновились. Встреча вышла короткой, но в учет шла каждая минута.

– Послушай, может, все же возьмешь?

Овия быстро наклонилась к Риине и попыталась всунуть Риине розовый камешек, но та спрятала руки за спиной.

– Иди уже. Смотри, еще соскочит твой воздыхатель.

– Куда он денется! – расцвела Овия.

Она мягко шлепнула своим коммом по комму Риины, чтобы отметить встречу, спрятала камень себе в карман и убежала. Риина только скривилась.

– Еще увидимся? – спросила она, повернувшись ко мне с какой-то надеждой.

Неужели церемония настолько ее взволновала?

– Наверное, – неопределенно отозвалась я. – Сейчас я в лазарет, а потом буду готовиться к экзаменам…

– А, точно. Экзамены… Да, нужно что-нибудь полистать.

Я осторожно улыбнулась. Риина колебалась, как будто хотела сказать еще что-то, но я переступила с ноги на ногу.

– Тебе же нужно в лазарет, – опомнилась Риина. – Иди скорее.

Я кивнула и протянула Риине комм. Она тихонько коснулась своим браслетом моего, и мы распрощались. Меня не отпускало ощущение, что Риина хотела от меня что-то еще, но встречу мы по счетчикам баллов отметили, а мне и правда нужно было идти.

Толпа на выходах с площади рассасывалась медленно. Нужно было еще приложить свой браслет к сканеру уличного терминала и получить баллы за посещение церемонии, и я покорно встроилась в очередь, которая змеилась в один из боковых переулков. Стены здесь были словно по чьему-то умыслу обклеены одними и теми же плакатами. Черные, согнутые силуэты бредут друг за другом, а на фоне – красно-бордовое, будто омытое кровью небо.

«Обнуление – последний рубеж перед исключением. Не стремитесь к нулю. Избегайте штрафов».

Меня передернуло. В жизни я ни одного обнуленного не видела: у всех, кого я знала, были хоть какие-то баллы. Законопослушный гражданин Циона со стабильной работой и крепкими социальными связями просто не может оказаться без баллов. Что вообще нужно сделать, чтобы слететь до нуля? Да и что с ними происходит, с этими обнуленными? В очередях за рационом рассказывали байки про непосильные исправительные работы, на которых ломают шеи вовсе не случайно, но я в эти россказни не верила. Если обнуленных и отправляли на исправительные работы, то какое же исправление в сломанной шее?

* * *

Я никому бы не призналась (меня бы за такую трусость оштрафовали), но лазарет меня пугал. Высокое массивное здание из темно-серого камня подавляло и само по себе, а если знать, что внутри содержится целое отделение больных тетрой, то хотелось обходить его за несколько кварталов.

За свои семнадцать с половиной лет я не подхватила тетру ни разу, и, хотя само по себе это было странным и почти чудесным, было это так ровно до поры до времени. Я знала: так не бывает. Тетра меня тоже когда-нибудь накроет. И теперь, вынужденная ходить в лазарет каждую неделю, я сглатывала ком в горле и боялась лишний раз вдохнуть, даже одетая в защитный костюм с ног до головы. Первый раз, говорят, болеют тяжелее всего. Хотя вот мама подхватила тетру уже вовсе не в первый…

Лазарет был одним из зданий, которые строили уже во времена Циона на месте домов, разрушенных бомбежками. Свинцово-серый, тяжелый, он так и бросался в глаза на фоне затейливо украшенных, стройных имперских высоток. Он казался куском бетона в шкатулке драгоценных камней – лишний, чужой, уродливый. Наверное, и в нем можно было рассмотреть свою суровую красоту. Мне присматриваться, правда, не хотелось, но если большинство граждан Циона проголосовали за такую архитектуру, то спорить было нечего. В конце концов, такие здания, скорее всего, строить было дешевле.

Внутри лазарет был бесцветный, скользкий от антисептика, и в нем даже воздух, казалось, скрипел от чистоты. У меня сразу запершило в горле – то ли от запаха стерильности, то ли от нехорошего предчувствия. Хотя с чего бы, ну правда?..

Я кивнула медсестре за стойкой и пронесла запястье с браслетом над сканером, чтобы системы меня идентифицировали.

– Здравствуйте. Я к маме.

Медсестра наклонилась над своим визором:

– Подождите минутку, пожалуйста… Идентификация никак не проходит. Вчера вы уже навещали пациентку?

– Вчера? Нет, вчера меня тут не было.

– Не было? Как странно. – Водя пальцем по экрану, медсестра нахмурилась. – Вчера отмечен визит члена семьи.

– Нет, это точно не я и не к моей маме. – Я сжала край стойки. – К ней никто, кроме меня, приходить не мог.

Конечно. Ведь наша семья – только я и мама… Тетра уже забрала отца, причем так давно, что я его даже не помнила. А после того как наша семья стала «неполной», нас с мамой мотали по тесным комнатушкам без ванных для тех, кто мог перебиться без излишеств. Мы жили бок о бок с разведенными женщинами (минус пять тысяч баллов за