– Я бы сказала, что он уже выбрал.

Француженка внимательно оглядела кольцо с бриллиантом, украшающее левую руку Ханны.

– Большинство мужчин очень скоро начинают колебаться, дай им лишь малейший повод.

Ну что же это такое? Ханне хотелось завизжать, выкрикнуть собеседнице в лицо, что Мигель – не большинство мужчин, что его верность и преданность не вызывают сомнения.

Тарелки для супа убрали. Ханна посмотрела на семгу, истекающую собственным соком и обрамленную листьями салата, но не ощутила аппетита.

Мигель – привлекательный мужчина. Его несомненная мужественность притягивала дам как магнит. Временами она посмеивалась над попытками других женщин пококетничать, всякий раз уверенная, что для него флирт – безобидная игра.

Инстинкт подсказывал ей, что Камилла не входит в категорию безвредных. Даже самой себе она не осмеливалась признаться, что поведение француженки беспокоит ее все сильнее и сильнее. Такой соперницы в ее практике еще не было.

Поддастся ли Мигель искушению? Будет ли польщен знаками внимания такой красавицы достаточно сильно, чтобы позволить себе внебрачную связь? Интуиция подсказывала ей, что вряд ли. Но, с другой стороны, знает ли она наверняка?

Их брак, до сей поры устраивающий их обоих по всем параметрам, имел в своей основе чисто деловые отношения. Ни о какой любви речи не велось… по крайней мере, со стороны Мигеля. Он заботился, беспокоился о ней, она всегда уверяла себя, что довольно и этого, но твердо знала – ей требуются отношения, построенные на доверии и верности. Никаких надуманных оправданий, объяснений, прикрывающих ложь.

– Божественная рыба, а ты ковыряешься! Худеешь, что ли?

Ханна обернулась к мужу, почувствовав за наигранной шутливостью беспокойство, и заставила себя весело улыбнуться.

– Переживаешь за мою фигуру, дорогой?

Как обычно, его близость и запах его одеколона растревожили его.

– А за чью же фигуру я должен беспокоиться? Ты же – моя!

– Конечно, следует беспокоиться о сохранности помещенных капиталов – какая разница, во что они были вложены, – тихо сказала она.

В глазах Мигеля мелькнуло раздражение и тут же пропало.

– Ты права, как всегда, – согласился он.

Подали паэлью. Мигель обратил свое внимание на еду, а Камилла, видимо, решила во что бы то ни стало обратить внимание Мигеля на себя. Ханна повернулась к гостю, сидевшему с другой стороны от нее, и оказалась вовлеченной в бурную дискуссию относительно преимуществ школ-интернатов Австралии в сравнении с подобными учреждениями в других странах. Лишь очередная перемена блюд положила конец пылкому обсуждению.

– Грациелла говорила, что вы, Камилла, тоже имеете отношение к миру моды? – спросила Ханна, пытаясь хоть ненадолго отвлечь внимание француженки от Мигеля.

– Я – модель!

В этих двух словах она вся! – подумала Ханна. Тщеславие, самовлюбленность, возведенные в превосходную степень, – какие еще определения годятся для характеристики женщины, способной говорить о себе с подобной хвастливой миной?

– И в каком доме моделей вы работаете?

Камилла надменно улыбнулась.

– В зависимости от оплаты. Причем размер гонорара устанавливаю я.

– Я присутствовала на последних показах в Париже, – заметила Ханна, подумав про себя, что Камиллу на подиуме не видела – уж такая красотка обязательно запомнилась бы.

– В это время я была в Милане – показы совпадали, – Камилла театральным жестом провела рукой по волосам, впрочем, действительно безукоризненно ухоженной и красивой рукой.

Пожалуй, такая ослепительная и ухоженная красота требует ежедневной многочасовой работы, и уж никак не двадцати минут, которые выделила себе Ханна перед сегодняшним мероприятием!

– Мне кажется, у нас есть общий друг, – как бы нехотя сообщила Камилла.

– Нисколько не сомневаюсь, – согласилась Ханна, поднимая свой бокал и отпивая глоток белого вина.

– Люк Дюбуа. – Имя повисло в воздухе как угроза.

Ханне показалось, что все замолчали, словно бы общий разговор внезапно прекратился… или это только показалось? Она осторожно поставила бокал на стол. Мигель не шелохнулся, но мышцы его напряглись под дорогостоящим произведением портновского искусства.

– Люк не принадлежит к числу моих друзей, – как можно спокойнее возразила она. – Он потерял право претендовать на это три года назад.

Француженка изогнула брови, показывая очевидное недоверие.

– Он просил меня передать вам свой поклон.

– Простите, мне трудно в это поверить, – ровным голосом отмела ее подковырки Ханна. – Не могу сказать, что мы сохранили хорошие отношения.

– Правда? С трудом верится. Он рассказывал о вас… – Камилла намеренно сделала паузу, расширила глаза, словно собиралась поведать страшную тайну, и наконец нашла нужные слова, – очень образно и живописно.

Становилось все яснее – атака была запланирована заранее. Ханна разозлилась, что Камилла выбрала для своих целей подобное время и место. К чему это публичное выступление?

– Люк относится к категории мужчин, которые рыщут в поисках дамы, заранее согласной оплачивать все их счета. – Хана помедлила, затем надела маску холодности, хотя внутри у нее все кипело от гнева. – Я рассталась с ним, как только обнаружила эту его особенность присасываться и до последнего тянуть из своей жертвы соки. – Она подняла плечи, с отвращением передернула ими. – В свое время газетчики немало пошумели, обсасывая подробности. – Ханна усмехнулась, поражаясь своему спокойному цинизму. – Австралийская наследница и французский фотограф. Можете покопаться в архиве любой газеты.

– Мне жаль, – пролепетала Камилла в притворном раскаянии. – Я и понятия не имела, что все так гнусно – в вашем изложении, конечно.

Как же, не имела, зло подумала Ханна. Похоже, больше всего тебя расстраивает, что искусственно созданная неприятная ситуация завершилась не столь мощным скандалом, на который ты рассчитывала.

Мигель накрыл руку Ханны своей, потом наклонился поближе и коснулся губами виска жены.

– Браво!

Его движение разрядило обстановку, и через минуту все вновь увлеченно обратились к прерванным разговорам.

Подали десерт. Потягивая отличное марочное вино, Ханна обменивалась ничего не значащими фразами с окружающими, всем своим видом показывая, что ей интересно и весело. Труднее всего было игнорировать частые выпады Камиллы, отпускающей французские фразочки сомнительного содержания. К чести Мигеля, он не поощрял оказываемое ему внимание. Но, все больше наблюдая почти неприличное поведение соседки, пустившей в ход весь арсенал кокетства, Ханна чувствовала, что ее терпения хватит не надолго.

Кофе пригласили пить в гостиную, и Ханна не знала, плакать или смеяться, когда Камилла присоединилась к ним, не понимая, очевидно, что навязчивость не относится к арсеналу кокетства.