С мамой жизнь их была совершенно другой, и Джессика ревностно хранила в памяти воспоминания об этих счастливейших, но, увы, минувших годах. Как же они были тогда счастливы! Отец служил приходским священником, и жили они в уютном доме, где на подоконниках росли, радуя глаз, красивые комнатные цветы. Мама учила маленькую Джессику любить Господа, верить в него и быть хорошей, послушной девочкой. В общем, у них была по-настоящему дружная семья.

Но мама умерла, и в Уильяма Дункана словно вселился бес. Он потерял работу, начал пить и в конце концов стал странствующим проповедником, кочующим из города в город, из лагеря в лагерь. Со дня смерти мамы жизнь Джессики стала строиться на страхе, а не на любви, и годы ее юности оказались сплошным кошмаром. Отец требовал от нее беспрекословного, рабского подчинения. Лишь память о маме давала Джессике силы, да те воспоминания о годах счастья и любви, которых она лишилась.

И вдруг Дэниел…

Теперь Джессика не сомневалась, что то счастливое время, когда у нее были дом, семья и люди, которых она любила и которые любили ее, снова вернется. У нее будет муж и дети от него, и она построит для них тот мир, который у нее так жестоко и несправедливо отняли. С Дэниелом сбудутся ее самые сокровенные мечты. Дэниел станет отцом ее детей.

Дэниел… С первого взгляда он показался ей прекрасным рыцарем – изящный, благородный, красивый. Он не только не прогнал их со своих владений, как это делали многие, а отнесся к ее отцу с уважением, а ей улыбался так нежно, что Джессике хотелось плакать: слишком долгое время она лишена была доброго участия. Джессика улыбнулась, вспомнив, как Дэниел в первый же день знакомства прислал им в подарок целую говяжью ногу. А на следующий день она встретила его возле ручья. Это был самый лучший день в ее жизни. Они вместе собирали лесные цветы, Дэниел читал ей стихи, делился своими мечтами и планами на будущее, и она с восторгом внимала ему. Он, конечно же, станет известным, и Джессике льстило, что такой человек мог как-то заинтересоваться ею.

Их встречи становились все чаще, и мысли о нем все неотвязнее преследовали ее. Впервые она встречается с мужчиной, и впервые мужчина завладел всеми ее чувствами. Ей все казалось сном: и его появление в ее жизни, и их мимолетные свидания, и признание в любви, и уж тем более его желание сделать дочь бродячего священника своей супругой. Джессика боялась «пробуждения»…

Ее сладостные мечтания вдруг прервал яркий солнечный свет, ворвавшийся в сумрак фургона и ослепивший ее. Джессика зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела отца, силуэт которого четко вырисовывался на фоне синего неба.

Поспешно сунув фото матери в коробку, Джессика непроизвольно попятилась. От Дункана мерзко разило дешевым виски, и шатался он сильнее обычного. У Джессики мурашки побежали по спине от его тяжелого, мрачного взгляда.

– Что это значит, дочь моя? – завопил он так, что тонкие стены фургона задрожали.

Джессике пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не выскочить и не броситься наутек. Вскинув голову, она как можно миролюбивее сказала:

– Я рада, что ты вернулся, отец. Дэниел Филдинг пригласил меня на барбекю. Я хотела с тобой попрощаться.

С минуту Уильям смотрел на нее с таким выражением, словно не мог поверить собственным ушам, затем, не желая, видимо, тратить силы на обсуждение этого невероятного заявления, бросил:

– Подбери волосы, дочь моя, и прикройся. Ты похожа на публичную девку!

Джессика машинально провела рукой по копне волос, а другой прикрыла соблазнительно округлую, пышную грудь, которую отец счел до неприличия вызывающей. Горячая краска стыда залила ей щеки, однако она выдержала полный отвращения взгляд отца и даже попыталась ответить на него.

– Нет, отец, я уже взрослая женщина и хочу одеваться соответствующе.

Еще месяц назад Джессика не осмелилась бы разговаривать с отцом в подобном тоне. Но с тех пор как в ее жизнь вошел Дэниел, она почувствовала такой прилив сил, о существовании которых и не подозревала. Впрочем, с тех пор как она познакомилась с Дэниелом, открылось столь многое…

Уильям Дункан с перекошенным злобой лицом наступал прямо на Джессику. Такой дерзости от своей смиренной дочери он не ожидал.

– Женщина, говоришь? – буквально прошипел он. – Бесстыдная девка, вот ты кто! Это подонок Дэниел сделал тебя такой! Я знал, что это произойдет. Как только я увидел порочное лицо этого презренного негодяя, нужно было бежать с его земли. Он уже совратил тебя с пути истинного, и теперь твой удел – гореть в аду! Это сам дьявол во плоти, исчадие ада!

– Замолчи, отец!

Этот отчаянный вопль поразил не только Уильяма Дункана, но и ее саму. Она, во всем безропотно подчинявшаяся отцу, осмелилась говорить с ним в таком тоне!

– Я выхожу за Дэниела Филдинга замуж! И никакой он не дьявол!

– Скорее я отправлю тебя в ад, чем позволю стать его женой! – воскликнул Уильям. Глаза его полыхали такой ненавистью, что бедняжка вся съежилась от страха. – Снимай это позорище, дочь моя, и принимайся за работу! Мы уезжаем из этого Богом проклятого места сегодня же, не теряя ни минуты!

Джессика в изумлении уставилась на отца. Ей казалось, что она ослышалась. Сегодня, когда Дэниел ее ждет… Нет, это невозможно! Ведь счастье, какого она еще никогда не знала, такое огромное и безбрежное, было так близко…

– Но… куда? Куда мы поедем? – едва слышно прошептала она.

– Как куда? Дальше. Я буду читать проповеди язычникам, – высокомерным тоном отозвался Дункан, – а ты отправишься к тетке в «Виргинские дубы», где будешь замаливать свои грехи и где такие подонки, как Дэниел Филдинг, не смогут оказывать на тебя пагубного влияния. А теперь пошевеливайся, дочь моя. И сними наконец это платье! Ты в нем как какая-то потаскушка!

Джессика ахнула. Он хочет отправить ее к тетушке Евлалии в Луизиану… Нет, этого не может быть! Она этого не допустит! Не позволит, чтобы ее, как безропотную овцу, отправили за сотни миль от Дэниела.

– Нет! – воскликнула Джессика. И хотя не предвещающий ничего хорошего взгляд отца пугал ее, еще страшнее казалась перспектива уехать из Техаса. – Нет! – еще раз крикнула она и, попятившись, попыталась прошмыгнуть мимо отца к двери. – Я не поеду! Я хочу выйти замуж за Дэниела! Я…

Уильям бросился на дочь. Джессика не успела увернуться, и кулак отца пришелся ей прямо по ребрам. Не удержавшись на ногах, она упала прямо на сундук с вещами, больно ударившись о его острый угол. Ей не удалось сразу встать.

– Так вот чего ты хочешь, негодная? Стать подстилкой для этого дьявола? – завопил отец. – Хочешь, чтобы он тебя обесчестил, оставил в тебе свое поганое семя, чтобы ты потом родила таких же, как он, извергов? Ты этого хочешь, презренное отродье?

Дункан вновь шагнул к Джессике. Бедняжка попыталась отползти, но не тут-то было. Уильям схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Почувствовав на своем лице его зловонное дыхание, она едва не задохнулась. Глаза отца, горящие лихорадочным, фанатичным огнем, вызывали у Джессики безумный страх. Не успела она отдышаться, как почувствовала на себе руки Дункана. Он рванул платье у выреза, и тонкая материя затрещала. Джессика и ахнуть не успела, как оказалась голой до пояса. Сквозь ветхую от долгой носки рубашку просвечивала полная соблазнительная грудь.