Подняв руки вверх, я медленно сделал пару шагов в сторону.

– Вот так! – усмехнулся напарничек. И нанёс мне очередной удар.

– А это тебе за то, что было в окопе. Если бы ты не подбил танк, я бы тебя убил. Странно, что ты поднял на меня руку! Ты что, забыл о наказании?

Я удивлённо посмотрел на него.

«Какое ещё наказание?!

Да что вообще происходит?! Куда я попал?!»

Мужик тем временем махнул пистолетом в сторону выхода из окопа.

– Пошёл… русский!

– А ты что же, не русский? – вырвалось у меня, и тут же пожалел об этом.

Лицо здоровяка побледнело, я подумал, что его вот-вот может хватить удар.

– Что?! Да как… Да тебя…

– Вольф!

Резкий окрик заставил здоровяка замолчать.

– Что у вас произошло?

Я поднял голову и увидел, как к нам спускается высокий, крепкого телосложения мужчина в офицерской форме, примерно моих лет. Волевой подбородок, прищуренные глаза, как будто смотрит на тебя через прицел винтовки. Шрам на левой щеке, полученный явно не в кабацкой драке. Серьёзный противник!

– Он поднял на меня руку, господин гауптштурмфюрер! – Вольф мгновенно вытянулся в струнку.

Я почувствовал, как челюсть моя ушла куда-то вниз.

«Господин гауптштурмфюрер?

Что за ерунда!

Это кино про СС, что ли, какое?!»

Я до конца всё ещё не мог поверить в открывшуюся мне реальность, думая, что это сон.

Но… нет, не сон.

Во сне рёбра не болят!

– Поднял руку? – Брови эсэсовца взлетели вверх. – Этот недочеловек… Почему он ещё не на скамье, Вольф?

– Виноват, господин гауптштурмфюрер! Я решил поучить этого выродка правилам хорошего тона лично. Я всегда знал, что за периметром живут только грязные, не обученные ничему цивилизованному ублюдки. И в очередной раз в этом убедился. К тому же это ещё не всё!

– Не всё?

Капитан повернулся ко мне.

– Он назвал меня русским, господин Кляйн! Да здравствует Великая Германия! Да здравствует Великий Рейх!

Кляйн мгновенно повернулся ко мне обратно и зашипел словно змея:

– Русским?! Да тебя мало на скамью!.. Свинья!

Я стоял, совершенно не понимая, что происходит. Так бывает, когда смотришь плохое кино и не можешь уйти. Или проснуться, если это сон.

Кляйн тем временем ткнул в меня пальцем:

– На скамью его! Тридцать ударов плетью. А если выживет, то полгода штрафного батальона его точно добьёт.

Вольф мерзко усмехнулся, кивая в знак одобрения.

– Давай двигай, выродок! Тебе ещё повезло…

Он толкнул меня в спину, и я упал в грязь. На улице, к слову, было довольно прохладно, кое-где местами даже лежал снег, но уже чувствовалось, что идёт летнее тепло.

Я поднялся на ноги и посмотрел в глаза офицеру.

Нет, он явно не шутил! И это точно не кино или плохой сон…

– Что здесь происходит?

Я хотел наконец-то получить хоть какой-то ответ. А вместо него получил удар в солнечное сплетение.

– Запомни, свинья! Ты не имеешь права на вопросы, ты не имеешь права делать что-то без приказа! А знаешь почему? – Капитан склонился надо мной. – Потому что ты никто! Тебя нет! И всех вас скоро не будет!

Как по волшебству рядом со мной возникли два здоровенных фрица. Я их назвал теперь именно так. Вольф ведь не зря говорил про Великий Рейх. Они схватили меня под руки и потащили прочь. Вольф с Кляйном шагали сзади.

Пока тащили, я внимательно изучал местность. Это явно не Африка и не Азия. Больше похоже на Европу. Климат явно наш, европейский. Попадающиеся нам навстречу люди в форме тоже давали практически чёткое представление, что это, скорее всего, германская армия. Слишком много крестов и характерных для этой нации рож.

Но тогда почему они говорят по-русски?

Или я вдруг выучил немецкий?!

Ничего не понимаю!

Тем временем меня доставили к огромной площадке, находившейся в глубине лагеря, явно в самом тылу, где находились только палатки. Где-то недалеко урчала техника и слышались голоса.

Посреди площадки стояла широкая доска с вбитыми цепями по краям. Я попытался упираться, но гренадёры довольно быстро, а самое главное, сноровисто уложили меня на неё и приковали руки. Затем так же сделали и с ногами.

Кляйн вместе с Вольфом подошли ко мне.

– Ну, хочешь сказать что-то перед тем, как палач займётся тобой?

Я с ненавистью посмотрел на обоих. Как же всё это мне было знакомо! И поэтому спрашивать у них о том, что здесь творится, теперь было явно бессмысленно. Как и просить что-то.

Да и умолять не собирался вовсе!

Не в моих правилах!

Я сжал кулаки. Главное – это выдержать! Потом разобраться, куда я попал, и тогда отомстить. То, что нахожусь уже не в своём мире, я понял.

Не дурак!

Немцы, африканцы, Великий Рейх. Что-то случилось, и я вместо того, чтобы умереть, попал в какой-то театр абсурда.

«А может, это ад?»

Мысль мелькнула и пропала.

«Бред!»

Я поднял голову:

– Какой сейчас год?

Вольф недоумённо уставился на меня, а Кляйн едва не поперхнулся сигаретой. Вопрос явно поставил их в тупик.

– Две тысячи восемнадцатый, конечно! Ты что, совсем спятил?!

Я ничего не сказал, только покрепче сжал кулаки, потому что в этот момент увидел своего палача.

Толстый фриц с обвисшим животом, мясистым некрасивым лицом и с огромным кнутом в правой руке.

Твою же мать!

Меня быстро раздели. Я почувствовал, как лёгкий холодок принялся гулять по спине, приятно щекоча обнажённую кожу.

Ничего, сейчас согреюсь!

Кстати, форма на мне была привычно зелёного цвета, только с какими-то непонятными знаками различия и большой красной полосой на рукаве. Интересно…

Вжих!

Резкая боль выбила мысли о форме, о холодном ветре, да… обо всём выбила!

Я бы ужом извернулся, но помешали связанные руки и ноги.

«Ох!..

Как же больно!»

Вжих!

Второй удар оказался ещё больнее.

Я заорал.

Матом…

Вжих! Вжих! Вжих!

На шестом или седьмом терпеть сил не осталось. Слёзы катились градом, пот заливал глаза, а на спине всё горело огнём. Казалось, что с меня снимают кожу живьём.