Как я и ожидал, не все сочли мой проект хорошей идеей. Тетя Кейт, которая осталась ортодоксальной еврейкой даже после развода с противоречивым Гилом, сказала, что я, как говорит наш народ, «мешуга»[12].

Впервые я обсудил мою идею с ней в начале августа. Мы были дома у деда – сидели в столовой вокруг большого стола. Кейт только что переоделась после заплыва в бассейне. (Она отказывается носить купальник из соображений скромности, поэтому плюхнулась в воду в длинном черном платье с широкой юбкой. Это меня впечатлило – даже пляжный спасатель утонул бы, если бы нацепил на себя так много мокрой ткани.) Когда я объяснил тете идею книги, ее брови взмыли вверх.

– Правда? – спросила Кейт.

Потом она засмеялась. Я подумал, что тетя отчасти рада: кто-то в нашей семье безбожников проявил интерес к религии. Но, отсмеявшись, она выразила озабоченность:

– Это неправильно. Тебе нужен устный закон. Недостаточно соблюдать письменный. Без устного он не имеет смысла.

Традиционная позиция иудеев такова: Библия – или письменный закон – была написана сжато. Это фактически конспект. Поэтому необходим устный закон. Раввины раскрыли для нас смысл Библии в книгах вроде Талмуда, основанных на устных поучениях старейшин. Библия говорит, что в шаббат надо «отдыхать», но только раввины объяснят вам как. Можно ли заниматься физическим упражнениями? Можно ли готовить? Можно ли заходить на сайт drugstore.com?

Без раввинов я похож на главного героя из фильма начала семидесятых «Величайший американский герой»[13]. Он нашел ярко-красный костюм, который дает сверхвозможности, но потерял инструкцию и все время вреза́лся в стены на лету.

Некоторые консервативные христиане тоже были озадачены. Они сказали, что я не могу полностью понять Библию, не приняв божественную сущность Христа. И что многие законы – например, о жертвоприношении животных – аннулированы с его смертью.

И у меня действительно появились сомнения. Доводы-то разумные. Меня разрывало на части, я беспокоился по поводу своего подхода, монументального невежества, отсутствия подготовки и неизбежных грубых ошибок. И чем дальше я читал, тем лучше понимал, что Библия – не просто книга.

Это книга книг, как говорится в одном из моих справочников. Я люблю энциклопедию, но она не породила тысячи сообществ, следующих ее тексту. Она не определила действия, ценности, смерть, личные взаимоотношения, военное дело и манеру одеваться миллионов людей за три с лишним тысячелетия. Никого не казнили за перевод энциклопедии на другой язык, как это сделали с Уильямом Тиндейлом, когда он издал первый популярный перевод Библии на английский. Ни один президент не присягал на энциклопедии. Мне стало страшно.

К счастью, два человека, мнение которых я очень ценю, дали мне напутствие. Первым был преподобный Элтон Ричардс, отец моего друга Дэвида, который в прошлом был священником лютеранской конгрегации в городе Де-Мойн. Он называет себя «пастором в отставке». Я рассказал ему о сомневающихся.

– Просто скажите им, что испытываете жажду и голод. Пусть вы не сидите с ними вместе за столом, но вы хотите есть и пить. И им не стоит вас судить.

Мне очень нравится его манера выражаться. Возможно, к концу года я и сам овладею величественными пищевыми метафорами.

Еще я позавтракал с раввином Энди Бахманом, человеком блестящего ума, который возглавляет одну из крупнейших синагог Бруклина – Конгрегацию Бет Элохим. Он рассказал мне «мидраш» – историю или легенду, которая отсутствует в самой Библии, однако описывает библейские события. В данном случае речь шла о том, как расступилось Красное море.

«Мы все вспоминаем сцену из фильма “Десять заповедей”[14]с Чарльтоном Хестоном, где Моисей поднял посох и воды отступили. Но в этом мидраше рассказывается, что дело было по-другому. Моисей поднял посох, но море не расступилось. Египтяне приближались, а вода оставалась на месте. Тогда еврей по имени Нахшон просто вошел в воду. Он погрузился в нее по щиколотку, потом по колено, по пояс, по плечи. И в тот момент, когда вода уже доходила до ноздрей, море расступилось. Смысл здесь в том, что порой чудеса случаются, когда вы ныряете в неизвестность».

Так я и поступил. И вот что из этого вышло.

Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека…

Екклесиаст 12:13

Сегодня первый день, но мне уже кажется, что я тону с головой.

Я решил начать проект 1 сентября, и Библия целиком поглотила мою жизнь с момента пробуждения. Любое действие связано со страхом нарушить ее закон. Прежде чем даже вдохнуть или выдохнуть, нужно вспомнить длинный список правил.

Все начинается, когда я открываю шкаф, чтобы одеться. Библия запрещает мужчинам носить женскую одежду (Второзаконие 22:5), так что удобная фуфайка с надписью Dickinson College теперь под запретом. Когда-то она принадлежала жене.

Библия говорит, что надо избегать одежды из разнородных нитей (Левит 19:19), поэтому футболку Esquire из хлопка с полиэстером придется посыпать нафталином. А мокасины? Можно ли мне носить кожу? Иду в гостиную и открываю в ноутбуке файл с библейскими правилами. Нахожу пункты насчет животных. Свиная и змеиная кожа под вопросом, но, кажется, старая добрая коровья допускается.

Хм, а мне вообще можно пользоваться компьютером? Библия, как вы догадываетесь, не освещает этот вопрос, так что робко отвечаю «да». Может быть, как-нибудь попробую каменные скрижали.

А потом я оступаюсь. Через полчаса после пробуждения проверяю на Amazon.com, как продается моя последняя книга. И сколько грехов я совершил? Гордость? Зависть? Жадность? И не сосчитать.

Не лучше проходит и поход в копировальный центр. Я хочу сделать несколько копий Десяти заповедей, чтобы расклеить их по всей квартире, – это будет хорошим напоминанием.

Библия говорит: благоразумные «медленны на гнев» (Притчи 19:11). Так что, когда я вхожу вместе с проворной женщиной лет сорока и она как спринтер несется к прилавку, стремясь опередить меня в очереди, я стараюсь не сердиться. И когда она просит сделать ей копию на единственном рабочем ксероксе, я пытаюсь оставаться спокойным. И когда она достает и плюхает на прилавок стопку листов, которая потянет на собрание сочинений Джоан Роулинг, я говорю себе: «Медленны на гнев, медленны на гнев».