тете Лене? Когда забирала меня из школы, она сказала, что планирует готовить котлеты.

— И ты до сих пор не сбежал за своей порцией? — Я сажусь в машину и завожу двигатель.

Как ни странно, разговор о молодой соседке и ее котлетах заставляет улыбаться. Лена даже для жениха никогда не выготавливала. А для Глеба согласна часами стоять у плиты или искать в интернете необычные рецепты.

— Я пельмени в морозилке видел. Приедешь, и вместе приготовим, — обрубает этот молодой альфа-самец. Коротко и четко.

Почти как другой альфа полчаса назад в моем кабинете.

— Если хочешь, можем заказать пиццу.

Не так часто я предлагаю сыну подобную альтернативу, но сегодня особый день. Все планы и спокойная работа уже полетели в тартарары. Здоровое питание — последнее, за что стоит держаться.

— Я хочу, чтобы ты поскорее приехала, — твердо говорит Глеб. — Пельменей хватит, — припечатывает он.

От последней фразы улыбка расплывается по лицу от уха до уха. Не возникает и мысли о том, чтобы поспорить. На душе мгновенно становится легче.

Мой собственный наркотик лечит лучше любых лекарств. Восемь лет назад и представить не могла, что маленький орущий сверток может давать столько энергии. Разрывалась между детской кроваткой и столом с конспектами.

А сейчас, не думая больше ни о какой доставке, давлю в пол педаль газа и улыбаюсь так, словно не было сегодня никаких встреч и нет проблем.

***

На дорогу уходит минут двадцать. Меньше, чем обычно. Час пик закончился, как раз когда ко мне в кабинет заявился Кравцов. Но записывать это в разряд смягчающих обстоятельств нет никакого желания.

С желаниями вообще туго — припарковать машину и обнять своего мальчика.

К сожалению, возле дома с первым пунктом выходит затык. Мое обычное место занято незнакомым черным БМВ. Какой-то гость или залетный гастролер, не представляющий, как трудно местным жителям найти свободное местечко поздним вечером.

Приходится парковаться в дальней части двора. После сегодняшних неприятностей это капля в море. На злость не хватает сил. Однако я все же нахожу в сумочке чистый лист. Вывожу на нем: «В следующий раз пробью шины» — и выбираюсь, наконец, из салона в промозглую питерскую осень.

Дальше как в гонке с препятствиями. Сотня метров через разбитый асфальт и поребрики до БМВ, чтобы оставить под дворниками записку. Потом резкий поворот к парадной. И короткий забег по лестнице, чтобы не ждать лифт.

Останавливаюсь я лишь у двери квартиры. Сердце бухает, будто неслась не домой, а от кого-то. В мыслях бардак. А на губах все та же улыбка.

Замок открываю тихо, чтобы сделать сюрприз. Но главный мужчина моей жизни оказывается у порога быстрее, чем распахивается дверь.

— Мама! — Руки сына обвивают талию.

И ладони тут же ложатся на его плечи. Совпадаем идеально. Как две части одного целого.

— Еще раз прости, что я так поздно.

Глеб высокий. Намного выше своих сверстников. Но все равно присаживаюсь на корточки и обнимаю его крепче.

— Ты уже извинялась.

Мой мальчик отстраняется. Задумчиво смотрит в глаза. И, протянув руку, вдруг делает то, чего раньше никогда не делал. Заправляет мне за ухо выбившуюся прядь.

Обычное движение. Только забота, никакой ласки. Но второй раз за день земля уходит из-под ног.

Все дорогу я клялась не вспоминать Шаталова. Не думать о нашей встрече и не мучиться вопросами. «Это просто случайность. Совпадение, почти как с двойниками», — сочинила для себя оправдание.

Однако сейчас... Мочка уха горит, как заклейменная. По голове гладят руки сына. А перед глазами стоит Шаталов, его отец. Не такой, как сегодня. Прежняя версия.

Пугающий до дрожи. Слишком взрослый для девятнадцатилетней девчонки. Слишком искушенный и сложный. Но любимый настолько, что я готова была ради него на все.

Глава 4. Любовь не с первого взгляда

Бывают мужчины-кобели. А бывают кобели-оборотни.

Девять лет назад

— Остальные вопросы подождут до завтра. Пора разбирать шлюх и праздновать! — Один из посетителей вип-зоны, заказчик сегодняшнего банкета, хлопает ладонью о стол.

Пошатываясь, он встает со своего места. Закрывает кейс с деньгами и взглядом указывает в сторону выхода.

Я мысленно поздравляю себя с окончанием рабочего дня. Не такого долгого, как боялась, и денежного.

Однако прикинуть точную сумму, заработанную сегодня, не успеваю. Только первый гость доходит до двери, как другой, плечистый, темноволосый, поворачивается ко мне. С виду он самый опасный из всех, хотя и молодой.

— Шлюх можешь забрать себе! — произносит с хищной ухмылкой. — Для меня здесь есть кто-то поинтереснее.

Внимательный взгляд серых глаз, от которого ноги становятся ватными, скользит из-под длинных черных ресниц по моей униформе, и все остальные мужчины начинают одобрительно хмыкать.

— Шаталов, она же официантка! К тому же совсем юная. Небось, и не умеет ничего толком! — смеется заказчик. — На обслуживающей персонал потянуло?

— Что-то мне подсказывает, эта ягодка обслужит не хуже!

Пытаюсь отшатнуться, но жесткие пальцы хватают за руку. Тянут. И вся я, вместе с полупустым подносом, падаю на колени клиента.

Получается это очень неудачно. Юбка задирается, оголяя ягодицы. Лицо вжимается в каменную грудь, обтянутую дорогой рубашкой. Бокал с подноса ударяется о пол и бьется на тысячу осколков.

— Отпустите, пожалуйста, — пищу от страха, а тело застывает.

— Обязательно отпущу. — Мужская ладонь звонко, не щадя, шлепает по попе. — Утром! Если сможешь уползти.

После «уползти» в вип-зоне раздается смех. Кто-то тут же предлагает моему мучителю помощь. Кто-то обещает сменить его утром. А вконец разошедшийся заказчик, забыв о своем плане, рукой сбрасывает со стола приборы и салфетки.

— Так, может, прямо здесь ее? — гогочет он, расстегивая ширинку. — Научим девочку всему, что нужно! Чтобы не с пацанами какими-то опыта набиралась. А сразу по-взрослому!

— С этой я сам справлюсь! — рявкает темноволосый. — Себе шлюх зовите!

Все те же сильные руки тянут меня выше и заставляют усесться сверху.

— А что? Хорошая идея! — кричит кто-то с дальнего края стола.

— Чего ждать?! Тащи сюда девок! — поддакивает ему организатор праздника.

От такого поворота не могу ни вздохнуть, ни пошевелиться. В ушах начинает шуметь, а по щекам течет что-то влажное и соленое.

Что это слезы, понимаю не сразу. Вначале сквозь шум в ушах я слышу женский смех, цоканье каблуков, а потом как в бреду — голос. Мужской. Бархатный. На ухо.

— Тихо,