Агна поворочалась, ощупывая правое бедро, надавливая, и тут же кожа отозвалась жжением. Ушибла.

Дверь скрипнула, и на порог вошла Ерия, белая как снег.

— Не смотри так, подавай вещи, — велела Агна.

— Поедешь, значит.

— Поеду, — Агна поднялась, сев на постели, опустив ноги, и ее качнуло, и тошнота подкатила к горлу.

— Отлежаться бы еще нужно.

— Нет, Ерия, не насылать же на Ледницы беду. Ты же видишь — они вон какие.

— Они все про капище спрашивали людей, — стянула с веревок вещи Ерия, полезла в сундуки.

— И что те отвечали?

— А что они ответят? Не знают ничего, слышать слыхивали, а где капище — ни сном, ни духом. Об этом только ты ведаешь. Староста повел их разговор вести в общую избу. Женщин туда не пускают.

Да, знала только она, ко все равно боязно было. Ерия хоть и приставлена была князем Карутаем в помощницы, но женщиной она была сведущей во всех княжеских делах, потому то и выбрал. Она выудила из глубины короба теплое шерстяное платье, расправила, осматривая.

— Напомни мне, Ерия, сколько сыновей у князя Найтара — правителя Роудука.

Женщина так и остолбенела, опуская руки, осела на стул, что рядом с сундуком и стоял.

— Так это что же — они, выходит?

— Они, — забрала Агна из ослабевших рук женщины платье, склоняясь, — говори, что знаешь о них?

— А что сказать, — задумалась Ерия, — знаю только, что раньше Роудуком правил князь Ворута.

— Почему Ворута, разве не Найтар? — просунула Агна голову через ворот, торопясь.

— Найтар — младший брат Воруты, он взял на себя правление, когда Ворута сгинул, оставив княжий стол и единственного своего наследника. Пятнадцать зим уже как прошло. На то время наследник еще мал был, чтобы сесть за княжий стол, и его место занял его дядя — Найтар.

Агна поморщилась, соображая, хотя головная боль мешала.

— Выходит, Анарад и есть сын пропавшего князя?

— Анарад — да.

— Они похожи, хоть и не родные.

— Вротислав, сразу видно молоком вскормленный материнским, холеный весь, видно что заботы много получал. А у второго взгляд такой цепкий, детина здоровый, такой в обиду себя не даст.

Агна одернула подол, поднимаясь. Да уж не даст, и в речке утопит — не моргнет, но говорить ничего не стала, чтобы лишний раз не пугать.

— Сама твердыня Роудук — крупное княжество, — продолжила Ерия, очнувшись от недолгого раздумья, поднимаясь со своего места, потянувшись за сумой, — правда, ходили слухи разные о нем,

— И какие же? — завязала тесьму на вороте, расправляя густые русые, как кора ольхи, волосы.

Им завидовали здешние девушки, видя, как парни, хоть и знают, кем была Агна, а проходу не давали. Особенно один, самый бойкий и, наверное, терпеливый — уж сколько лет отхаживала его, а он все не отступался. И тревога вдруг взяла — как бы не натворил чего.

— А то, что сколь бы оно воинственным ни было, — продолжила Ерия, — а разрушается изнутри. Волхвы поговаривали, что век крепких стен недолог, что опутывает черной сетью город этот чужая воля.

У служителей свое видение на все, и порой оно бывает слишком туманным и мутным. Непонятным. Но правда остается одна — древний род осхарцев отличается своей жестокостью. Так и есть — они ее украли, насильно везут в чужие земли. Сбежать не выйдет, тем более если поплывут по реке. И что ждет ее — только отцу-Велесу известно.

Агна поднялась на слабые ноги, подвязываясь поясом широким.

— Вот что, — подступила Ерия, бросая на плечи Агны полушубок, который девушка одевала разве что по празднованиям, — как только покинешь Ледницы, поеду я в Збрутич, расскажу князю обо всем.

— Нет, — встрепенулась Агна.

— Послушай сперва, — осадила ее женщина — хоть помощница, но старшая и мудрая, — не скажу, что силой увели. Не хватало еще вражду затеять, в словах своих буду осторожна. Скажу, что приехали, забрали, что ищут они Воймирко и просят тебя помочь его найти… — Хоть это было куда мягче, чем на самом деле, но в словах ее было зерно здравомыслия. — …Пусть знает князь, где ты и что с тобой. Пошлет за тобой людей своих.

— Хорошо. Пусть будет так, — согласилась Агна, хоть понимала, что после такого отец не отпустит больше от себя, но иного выхода и не видела пока.

Ерия собрала суму с немногочисленными вещами, теми, что взяла с собой она однажды из княжества и что женщины местные приносили ей в дар за помощь разную, пусть и незначительную: то злых духов с хлева прогнать, дитя от сипухи избавить… В Ледницах они ее уважали, не обижали никогда. Заплетя волосы в косу, Агна тоскливо оглядела ставшие за эти годы родными стены, скромную утварь и печь, о которую зимой она грела руки, как придет с морозного леса, и веретенце небольшое, что крутила вечерами, коротая их, нить сплетая.

— Надеюсь, расплетется вся эта путаница, и вернусь еще сюда. — Агна вздохнула

— надежды на то было никакой.

— Как бы батюшка твой не разгневался на меня, что одну пустила.

Агна повернулась к помощнице, оглядывая ее. Медного отлива коса, падающая из- под завязанного сложно платка, как носили все замужние этой деревни, глаза, как вода в пруду — зеленовато-серые, губы чуть вытянутые. Запомнит ее такой.

— Не разгневается, Ерия, князь знает мой нрав и других в том винить не станет.

Агна выдохнула, а потом крепко обняла Ерию, и та прижала к своей груди как дитя родное.

— Все, пора мне, — прошептала девушка, проглатывая слезы, отстранилась и подхватила мешок с одеждой и с едой кое-какой — все же путь неблизкий — и, не глядя больше на помощницу, к двери шагнула.

Агна, поправив кольца на очелье, вышла из теплой избы. Хоть земля под ногами все еще пошатывалась, она ступила на высокое крыльцо. Княжеские кмети ожидали у завалинки сруба — шесть человек. Местные — самые смелые — выглядывали кто из ворот, кто из дверей построек, близко не подходили — опасались. Оно и понятно — иные и вовсе видели оружейных впервые. Скрипнула дверь позади — Ерия все же не удержалась и вышла вслед за девушкой. И Агна не стала ее в том упрекать. Спустилась по высокой лестнице не спеша — а куда торопиться, братья еще были в доме старосты.

Небо сегодня низкое, тяжелое и тревожное, тучи серые солнечное коло уже давно скрыли, того и гляди посыплет снег. Изредка налетал ветерок, вороша волоски на висках Агны, они щекотали кожу. И как бы ни зеленели еще деревья, а холод тянул тепло из тела, как пряха нить из кудели.

С ее появлением по двору разлилась тишина. И ничего не оставалось, как тоже ждать. Приглушенные переговоры кметей и женщин, что разговаривали меж собой у хлева, раздавались будто издалека. Внутри росла тревога, хотя Агна уже и смирилась, что покинет Ледницы. Ничего, доберется до княжества Роудука, а там свидится с князем, и пусть он со своими сыновьями разбирается сам и делает с ними, что хочет, а ее назад отпустит и прикажет ни на шаг к ней не приближаться. Хотя в последнем, вспомнив взгляд старшего княжича, Агна сильно сомневалась: такой всю душу вытрясет — с него не станется.