пунктуальным, дотошным и очень обязательным. Если бы он мог самолично проверять все отчеты телеметристов, связистов, баллистиков, космотехников и алгоритмы работы прогнозных нейросетей – он бы так и делал. Собственно, мы его за внимательность и въедливость так и прозвали: «Самый Главный Начальник», потом стали сокращать до «СГН». Потом, с легкой руки Лилии, он стал Сегуном. Собственно, истинным самураем он и был, потому что меня умудрялся терпеть, да еще и слушался порой. А я… Я для всего проекта в первые месяцы моего нового назначения стал одновременно мошкой, залетевшей в глаз, занозой в подъеме ступни и ночным комаром: зудит, болит, свербит, а просто так не достать. Пробои в безопасности проекта тогда казались мне критически ужасными, и я кошмарил всех подряд, включая и Сегуна, и Лилию. Но ничего, мы сработались. Потом, где-то на триста тридцать восьмой полет, она замуж вышла, да только не пожелала фамилию менять. Шутила, что фанаты узнавать перестанут, но я-то знал: директиву сверху спустили, мол, пусть будет птицей свободного полета. А ей слава была до лампочки, она только обижалась, что супруга обошли. Но и мужу эта слава сто лет не нужна была. Пусть кем хочет и как хочет летает, лишь бы домой целая вернулась.

– Как это, замуж? – всполошилась аудитория. Ни о каком муже ни в документалке, ни в учебниках ни слова не было и в помине.

– Как-как… Как обычно люди браки заключают, – хмыкнул с иронией Иван Ефремович. – Влюбились, признались. Белое платье, кольца, брачный контракт с биометрической подписью в личной карточке. Правда, вместо обычной съемки объемника на краю барьера на восьмидесятом уровне Кремля она предпочла прокатить мужа на орбиту на своем транспортнике.

– Почему? – переспросила студентка с пятой парты. Она-то точно знала: на свою свадьбу она объемник снимет ого-го какой, чтобы с полным погружением хоть через тридцать лет можно было влезть обратно в свое свадебное платье и пережить заново мгновения счастья. Пусть и не в реальном пространстве.

Лектор улыбнулся и продолжил:

– А зачем пытаться выдать себя за звезду здесь, на Земле, если настоящие звезды – там, на небе? И они намного прекраснее, чем самая богатая свадьба с самыми дорогими развлечениями. Практически никто в ЦУПе не одобрил ее выбор, кроме, пожалуй, Сегуна, но и ворчать долго не стали, дело личное оставалось делом личным, а проект «Андромеда» был делом коллективным и отлагательств не терпел. Хотя пара разногласий, конечно, случилась. Ну да это и не было важным. Поднимите руки, кто с Третьего сюда прилетел учиться?

В воздух взметнулись ладони. Шестая часть аудитории, пятая… Иван Ефремович не стал считать.

– Видите? Вот что было важным. Не зря она работала. Не зря все мы работали. Когда впереди вся Вселенная, почти все остается позади. Кроме одного.

Он перевел дух и отошел за кафедру. Налить стакан воды. Аудитория взметнулась роем голосов: выходит, врут создатели объемника? А что еще оказалось скрыто за кадром?

***

Иван с каждым днем все больше очаровывался Лилией, хотя виду старался не подавать. Он понимал, что главный астронавигатор проекта – слишком занятая персона для цветов, свиданий под луной и незамысловатой влюбленности хромоногого консультанта по безопасности. Но разве в силах человека сдержать собственное сердце?

Лилия каждое утро начинала с того, что забегала к телеметристам, здоровалась с баллистиками, козыряла группе информационного обеспечения, слала воздушные поцелуи диспетчерам и неизменно приносила Сегуну громадную кружку крепчайшего черного кофе, щедро сдобренного корицей, ванильным сахаром и – самую чуточку – щепоткой кайенского перца, на кончике иглы, где ангелы с чертями танцуют твист.

Ивана она удостаивала искрометного приветствия и легкого поцелуя куда-то в край щеки. Как и добрую мужскую половину ГРОГУ – главной резонансной оперативной группы управления, куда стекались все данные, где принимались все решения. А потом этот рыжий мотылек с серо-зелеными глазами порхал к прямой линии связи с орбитой – и раздавал комплименты космонавтам и инженерам, занятым сборкой «Андромеды».

Иван никогда, ни словом, ни жестом, не выдавал чувств. По крайне мере, он так думал. В космосе нет места сантиментам. Сегун, глядя на его сосредоточенное молчание, хмурился и кривил левый уголок губ, вздыхал, морщился – и отходил в сторону. Пока Лилию у них обоих на глазах не пригласил на чашечку чая один из диспетчеров Центра управления полетами. Кайден, неплохой человек, немного амбициозный (крохотную малость!), немного заносчивый (всего лишь капельку), но превосходный инженер-связист и, насколько Иван мог судить по своему вкусу на людей, мужчина с отнюдь не призрачными шансами на успех.

– Так и будешь в сторонке от рябинки стоять, дуб высокий? – хмыкнул Сегун, пихнув Ивана локтем в бок.

Военный пошатнулся, оперся на трость, невесело пошутил:

– Куда уж мне против тополя.

– А ты б попробовал, – сузил глаза руководитель проекта. – Вот, скажем, сегодня вечером придут данные по перевозке ключевого узла – резонансного двигателя для «Андромеды» – и мне позарез нужна будет консультация офицера по безопасности. Я-то домой уйду, а астронавигатору и диспетчеру придется задержаться…

Иван покосился на Сегуна. Помолчал мгновение и сказал:

– А смысл?

– Ты мне это брось, – взъерепенился Майских. – А то я очевидного не наблюдаю. Я в свое время руководил контрольно-измерительным комплексом Восточного, а когда привыкаешь данные в таких объемах анализировать, и про людей много чего узнаешь ненароком. Я девке добра желаю, да и тебе тоже. Задержись сегодня, будь добр, а там уж сам решишь, не маленький.

Иван, испытывая немалый душевный трепет, конечно, остался.

Развернув поздно вечером на проекторном столике в самом центре ЦУПа – кабинете Сегуна – трехмерную карту маршрута подвоза резонансного двигателя и схему обеспечения его безопасности при доставке от завода до космодрома и отправки на орбиту, Иван принялся отмечать очевидные недочеты:

– Пробой в системе охраны здесь, здесь и здесь. Адреса-пароли-явки наверняка уже утекли на сторону, так что если вдруг кому потребуется дальномерный резонансник, вот он, лежит на блюдечке с голубой каемочкой.

– А я здесь зачем? – сумрачно спросил Кайден, глядя на обозначенные безоблачным цветом незабудки значки охраны. Ему не улыбалось задерживаться и обсуждать то, что его напрямую не касалось. Останавливал его только неопределенный ответ насчет чашечки чая.

– Вы будете сопровождать движок от башни до транспортника. Понятно, что вряд ли на последнем шаге кто-то рискнет уворовать ценную штуку прямо с космодрома, но я бы не исключал никаких вариантов, – пояснил Иван.

Еще час военный, астронавигатор и диспетчер, увлекшись Ивановой подозрительностью, играли в шпионов и искали дырки. Нашли с десяток, которые сам Иван мог бы и пропустить.

– … нет,