Диспетчер, судорожно сжимая единственную опору военного в руках, кривил губы и смотрел в ответ Ивану в глаза. Взгляд не отводил. Когда Иван готов был перенести вес на правую ногу, давая слабину, Кайден опустил глаза и столь же медленно опустил трость. Глухо спросил:

– Ей расскажешь?

– Нет.

– Не знаю, что на меня нашло. Возьми.

Иван осторожно принял трость, поставил ее на пол, расслабился, подавил вздох. И протянул Кайдену руку:

– Забудем?

– Забудем, – согласился диспетчер, но на рукопожатие не ответил. – Ты… Обещай, что она будет счастлива.

Иван чуть было не фыркнул от банальности просьбы, но насмехаться над диспетчером сейчас было бы ровно тем же моральным избиением инвалида, что он сам чуть не пережил минуту назад. И военный сдержался.

– Обещаю.

Свадьба была негромкой, но запоминающейся: перед регистрацией брака невеста отвезла жениха прямиком на орбиту Земли.

Глядя на медленно обрастающий плотью и кровью шаттл «Андромеда», Иван негромко поинтересовался:

– Я много стресс-тестов прошел в свое время. Это один из них?

Лилия качнула головой.

Иван уточнил:

– Так ты выйдешь за меня?

– При одном условии.

Иван приподнял правую бровь в немом вопросе. Впрочем, он догадывался, чего может попросить эта невероятная женщина. Лилия улыбнулась и не обманула его ожиданий:

– Мы будем принимать решения вместе, но порознь.

– Это как? – склонил голову набок Иван.

– Это так. Я прихожу к тебе советоваться, если не уверена, за поддержкой, когда она мне нужна, похвастаться или пострадать тебе в плечико. Но не буду просить решать за меня. И ты за меня ничего не решай. Договорились?

– Договорились. А обратную силу этот договор имеет? – подхватил ее улыбчивую серьезность Иван, гладя кончиками пальцев непослушные веснушки на носу.

– Безусловно, – кивнула Лилия, и хитринка в ее глазах заплясала, заиграла отсветами уходящего солнца. – Твои письма, друзья и звонки останутся твоими, по карманам клянусь не лазить, на часы вечером после посиделок ты смотреть умеешь, не маленький…

– А как же маникюр, шубы, цветы и золотое колечко? – подхватил военный игру в штампы о женщинах и мужчинах.

– На твое усмотрение, – хихикнула астронавигатор. – Помни только, что здесь шуба нужна раза три за всю зиму, из них два – просто пофорсить, к золоту я равнодушна, предпочитаю серебро, цветы мне нравятся живые на клумбе, а не мертвые в вазе, а длинные ногти я ненавижу с музыкальной школы. Мешают, ты понимаешь! Нажимаешь клавишу, а там сначала костяной призвук, а потом нота, будто не я, а мой скелет на пианино играет. Бр-р-р!

Иван не выдержал и схватил невесту за руку. Большего в тесном транспортнике он сделать не мог. Как есть ведьмочка! Рыжая, веснушчатая, и глаза отчаянно-весенние: светло-серые с яркой прозеленью, будто смотришь сквозь первые березовые листочки на небо, что хмурится свежим апрельским дождем.

***

Иван Ефремович поставил опустевший стакан на преподавательский стол и стукнул тростью об пол. Разговоры стихли.

– Все решаемо, как я уже говорил. Кроме одного. Кроме выбора другого человека. Кроме жизни другого человека. Сегун много говорил нам про ответственность. Про долг перед человечеством, про долг перед самими собой. Как будто я сам не отдавал этот долг!

Преподаватель поморщился и снова стукнул себя по ноге, словно окорачивая эмоциональность. Но студенты увидели обратное. Иван Ефремович на секунду застыл, затем с горькой ноткой произнес:

– Если бы я мог взять на себя не свое решение… Но я обещал. Весь ЦУП обещал, чтобы вы знали, следовать протоколам безопасности, чего бы это ни стоило. Хитрая бестия! Лилия всерьез полагала, что может случиться момент, когда ее голос перевесит человечность в пользу протоколов безопасности – и была права.

Иван Ефремович посмотрел в пустой стакан и перевел взгляд в окно, наливающееся вечерним сумраком.

***

– Не мешай мне совершать подвиги!

– Да какие могут быть подвиги у инженеров! – фыркнул Иван.

– Такие же, как у любого другого профессионала, – без тени улыбки произнесла Лилия. – Ты военный. Твои подвиги – перед начальством и отечеством, перед самим собой и теми, кого ты защищаешь, передо мной, в конце концов. А я – инженер, ученый, астронавигатор. Человек. Если у меня будут подвиги, то перед собой, тобой, наукой и человечеством. Чувствуешь общие точки?

Она улыбнулась, отчего веснушки на лбу, щеках и скулах заплясали, засияли, освещенные огоньком, зажегшимся в серо-зеленых глазах.

– Сделай лучше чаю, Вань. А с меня плюшки.

– Как в прошлый раз? – добродушно переспросил Иван. – Еще не вся копоть выветрилась.

– Да ну тебя!

Лилия шутливо пихнула его в плечо, совершенно не обидевшись, и Иван, улыбнувшись, пошел ставить чайник. Инженерные подвиги… Придумает же, ведьмочка в веснушках!

– Завтра новый прогнозник будем тестировать.

– Зачем, Лиль?

– Будем проверять нового поставщика. Заслоновцы – ребята ответственные и основательные, их программы никогда нас не подводили, но ты же сам понимаешь, всегда надо иметь запасной вариант.

Он подошел к ней со спины, обнял за талию и положил голову на плечо, смотря на их общее отражение в зеркале.

– Это не опасно? Может, на автоматике какой сначала проверить? Зачем на живом человеке, тем более – на тебе?

– Опасно, конечно. Но, во-первых, на автоматике уже проверили, во-вторых, такова суть науки и прогресса: всегда нужно пробовать что-то новое. Доверять новому, проверять новое, иначе не будет развития, а стагнация —самая страшная вещь. Но ты прав. На самом деле все проще и прозаичнее – кто-то продавил ложный тендер на замену программного обеспечения, я уж не знаю, кому выгодно было «Заслон» подвинуть. Жалко, что и на заре двадцать третьего века если все время играешь по правилам – время от времени проигрываешь, – Лилия вздохнула, вскинула голову и задорно улыбнулась в зеркало, от чего все ее веснушки снова заплясали, заиграли солнечными бликами на лице. – Не волнуйся, слетаю один раз, сравним полетные треки… Уверена, я найду сто причин, почему не надо доверять проект особого значения тем, кому выгода важнее дела. И потом, ты все знаешь, что я могу тебе сказать об опасности. Из дому выходить – опасно, в магазин ходить опасно, жить вообще опасно, от этого, говорят умирают.

Он развернул ее к себе, поморщился и слегка щелкнул по носу.

– Не ерничай, я же серьезно.

– И я серьезно, Вань.

Она вывернулась из его рук, встала напротив, уперев руки в бока, шутливо, но с ноткой серьезности переспросила:

– Ты действительно перед вылетом хочешь поссориться, да?

– Нет. Но… – он с беспокойством нахмурился и попытался рассказать ей свою правду: – Послушай. Я очень боюсь за тебя, седьмой у тебя полет