смерч пытался отнести ее подальше от сновидца, да так, что ее ноги уже плыли по ветру, а тело располагалось чуть ли не параллельно пляжу.

— Так я все-таки сильный или слабый? — поспешил подтвердить внезапно возникшую догадку Барни.

— Сильный! — Девчонка сплюнула забившийся в зубы песок. — И, если не перестанешь, меня здесь скоро не будет.

Борис, подумав, счел, что общество девчонки его в целом устраивает, и отдал мысленный приказ ее не трогать. В ту же секунду собеседница звучно ударилась о песок и застонала.

— Почему ты мне соврала?

— Когда же? Я сказала, что ты скоро будешь очень сильным. Это всего лишь означает, что сейчас ты слабее, чем станешь в скором времени. И да, хотя это сон, но чувствую я все как будто наяву.

— Так ты тоже живой человек?

— Нет, лядь твою через мать, галлюциногенная голопроекция! — витиевато выразилась девица.

— Кстати, раз уж мы типа познакомились, может, скажешь, как тебя зовут?

— Мэг, — после недолгого колебания ответила девушка. — Имя ничем не хуже прочих.

— То есть ты решила снова соврать? — поинтересовался Медведев, даже на собственной работе слывущий педантом в хорошем смысле этого слова.

— А твое какое дело? — огрызнулась Мэг.

— Пусть так. Тогда вопрос номер два. Чего ты ко мне прицепилась?

— А я тебе уже отвечала, только ты не запомнил. Скучно здесь.

— И когда это ты успела так соскучиться, что чуток перетерпеть не можешь? В коме, что ли, лежишь?

— Догадливый, — сплюнула девчонка. — И да, ко мне в палату все равно никого не пускают, так что настоящее имя мое тебе ни к чему.

— А что мы можем здесь делать?

— Да что угодно! — хохотнула Мэг. — Это ж твой сон, тебе и выбирать.

— Ты меня запутала. Если сон мой, а ты в коме, что ты в нем делаешь?

— Развлекаюсь. Потому что мои собственные сны напоминают плесень со стен склепа. Надеюсь, я не слишком сложно выражаюсь?

— Норм, — отозвался Борис, одновременно прикидывая, что маечку с девчонки сбросить — дело пары секунд, а с разнообразными джинсами он худо-бедно за эти годы сражаться научился.

— Какие мы целомудренные, — хмыкнула Мэг и сама скинула с себя топ, после чего, расстегнув верхнюю кнопку, предоставила кавалеру удовольствие лично достать барышню из ее нижних одежд.

Этот виртуальный секс, пожалуй, был куда круче того, что Барни приходилось испытывать в реале. Никто не смущался, зато брал свое по максимуму, будто в последний раз.

…Когда утром Медведев, смахнув ладонью пот со лба, осознал, что лежит в своей постели и все привидевшееся было в прямом смысле сном разума, то даже застонал от мысли, что больше никогда не поболтает по душам с Мэг и не будет подбрасывать в воздух ее такое легкое и неимоверно пьянящее тело.

Дед, вопреки обыкновению, тоже не торопился выйти из своей комнаты, так что завтракать Борису пришлось в одиночестве. Хотя какой это завтрак в полдень, считай, уже полноценный обед.

Днем раздался ожидаемый, но от этого отнюдь не желанный звонок.

— Привет, Боря!

— Здорово, мам.

— Как дела?

— Как обычно.

— Когда на свадьбу позовешь? — Мать всегда умела бить в самые больные точки.

— Не раньше, чем твоя молодежь себе пару найдет.

— Они тебе брат и сестра.

— Я в курсе.

— Ты никогда их не любил.

— А что, должен?

— Я сделала все, чтобы ты ни в чем не нуждался.

— Сбросила нежеланного первенца на свекра?

— Семен Степаныч очень просил об этом. Он не хотел оставаться один, после того как погиб твой отец. Зачем ты в сотый раз начинаешь этот разговор?

— Ты ловко умеешь переводить стрелки, — вздохнул Барни. — Хотя могла бы просто не звонить, если у тебя ко мне стандартный набор претензий. А я заранее отвечу: да, благодарен тебе за рождение. Еще больше — за то, что отдала деду Семену. Нет, к тебе никаких неприязненных чувств не питаю. Можно уже оставить меня в покое?

— У Риточки глубокий кариес в зубе мудрости. Врачи говорят, если его удалять, нарушится какая-то там геометрия в зубной полости.

— Косоротенькая станет? — язвительно поинтересовался Борис, не желая щадить чувства матери.

— Короче, я сброшу тебе предварительный счет, — мать решила не реагировать на колкость. — Если сможешь, оплати. У меня деньги придут только в следующем месяце. А делать надо уже сейчас, иначе упустим время.

— А почему всегда я? Ты мне хоть как-то помогала, пока я рос?

— Я приходила на твои школьные спектакли!

— Изумительная помощь! Благодаря ей я стал настоящим человеком…

— Ты мой единственный близкий друг, — мать вновь виртуозно обошла стороной спорный момент.

— Я не друг, а сын. Всего лишь сын.

— Мне больше не к кому обратиться.

— А это мои проблемы?

— Чем провинилась Риточка?

— А я чем? Почему на все проблемы, что ее, что братца, я должен башлять? И при этом никогда не могу рассчитывать на возврат средств?

— У меня трое детей.

— А у меня ни одного! Но при этом, судя по тратам, я почему-то вполне могу претендовать на звание папаши года! Все, что получается скопить, я трачу на тебя и твоих великовозрастных младенцев. Хотя знающие люди говорили мне, что эта почетная обязанность обычно падает на тех, кто их сотворил. Я к этому точно отношения не имел, чай, мое имя не Эдип. Ты не задумывалась, что из-за тебя я не могу создать собственную семью?

Вообще-то, эта мысль пришла к Борису только что, но поскольку он был всерьез обижен на мать, то лепил правду-матку как есть, не собираясь делать скидку на доброту и родство. Он дважды пролетал мимо отпуска там, где собирался его провести. Что долгожданная Исландия, что солнечная Куба плохо стыковались с потребностями мамы в отношении младших сиблингов.

Продолжение разговора грозило превращением в скандал, потому что в кои-то веки Барни не был готов к односторонним компромиссам. Мама, похоже, это тоже поняла, потому что быстро свернула общение, ограничившись коротким:

— Завтра перезвоню!

Глава вторая

Когда все надоело

Вчерашний сон никак не шел из головы. Барни на автомате сидел над кодом, делая необходимые правки и прописывая новые блоки, но мыслями был далек от работы. Интересно, что это такое? Раньше он за собой настолько детализированных снов не припоминал. Порой случалось проваливаться куда-то поблизости от того места, где он оказывался во время прошедшего сновидения, но настолько глубоко он еще никогда не заходил. И если принять на веру слова Мэг о том, что рядом есть кто-то более сильный, просто не пожелавший вчера