Семья, собравшаяся в большой библиотеке у горящего камина, уже рассматривала меня с чуть меньшим, чем вчера, напряжением. Жаль я не мог похвастаться тем же, ну просто потому, что вид четырнадцатилетнего пацана, пускающего зеленый дым из трубки, слегка нервировал. Так-то я еще от Азова знал, что Терновы известны своим эксцентричным поведением, но психи обычно раскрываются позже в знакомстве. Хотя нет, что это я… все раскрываются позже в знакомстве. Особенно женщины. У тех вообще несколько метаморфоз, одна из которых происходит после брака!

— Гм, — прервал молчание вставший с кресла при нашем приближении Игорь Тернов, — Хочу принести вам, князь, извинения от нашей семьи за вчерашний инцидент. Мой сын чрезмерно сосредоточил своё внимание на заслугах рода, упуская из виду настоящую ситуацию и её нюансы. Это и послужило причиной… сцены. Не так ли, Михаил?

— Да, — не слишком охотно буркнул старший сын, щеголяющий опухшим и синим ухом. Однако, смотрел он на меня без особой враждебности.

— Извинения принимаются, — коротко кивнул я, — И прошу вас, зовите меня Кейном. Это будет наиболее уместно.

— Очень хорошо, — серьезно кивнул мне глава семейства, — Кейн, Кристина, присаживайтесь. Думаю, нас ждет долгий деловой разговор.

— Он подождёт еще немного, милый! — категорично вмешалась мать семейства, — Кейн, дорогой! Ты вчера, будучи огорченным… произнес некоторые вещи. Тревожные вещи! Я прошу у тебя объяснений! Или хотя бы признания, что ты говорил сгоряча!

— Конечно, я говорил сгоряча, — тут же кивнул я, заставляя мужчин рода нахмуриться, а мать робко улыбнуться. На мгновение, так я продолжил, — Но я не покривил душой ни в одном слове. В течение следующих пяти лет, пока я с вашей дочерью нахожусь на службе стране как ревнители, кое-кем… предполагается, что вы, Игорь Юрьевич и вы, Елена Аркадьевна, потратите все оставшиеся силы на… освоение Лоскутного княжества. Тем самым освобождая чернокнигу Маревича, и, одновременно, потеряв влияние на своих подросших отпрысков. Далее, в случае если мы с супругой оказываемся живы, что крайне маловероятно, то этот кое-кто получит влияние на Тимура, Михаила и Аркадия. Либо получим мы, как более старшие и знатные родственники. В случае же нашей гибели, семья Терновых будет вынуждена использовать свои гримуары по мере сил, а не так, как привыкли. Это ситуация, в которой любой исход ведет к выигрышу его императорского величества, Петра Третьего.

— Подобные выводы имеют под собой… обоснования, — нехотя кивнул глава семьи.

— Дорогой? Как ты можешь так говорить?! — тут же всплеснула руками Елена, — Мы всегда были верными слугами Руси и трона! С какой стати…

— Маревич, дорогая Елена Аркадьевна, — со вздохом произнес я, — Во всем виноват он.

Образно говоря, виноват. Владислав Маревич был талантливейшим колдуном и увлеченным коллекционером черной вредоносной магии. Ученым, естествопытателем, философом. Его октология была учебниками, но… потворствующими страсти этого волшебника, а не гримуарами, призванными создавать опасных черных магов. Об этом создатель позаботился, вселив в каждый из томов даймона определенной природы и моральных установок. В итоге получилось восемь наводящих смертный ужас гримуаров, могущественных орудий в руках ревнителя, но…

— Прошу меня простить, если ошибаюсь, — развёл я руками, — Но с точки зрения любого правителя издеваться над вернейшими из своих слуг — это подавать очень нехорошие сигналы менее… верным. Одной потрошеной совы тут как-то маловато будет. Задавшись этим вопросом, я провёл небольшое расследование, быстро определившее истоки недовольства, лежащие между императорами Руси и вашей прекрасной семьей. Терновы… просто не используют свои чернокниги так, как от них ожидают.

— Это наше дело, — твердо произнес Михаил под ободряющие кивки отца и матери, — Наше — как и что использовать. И только наше.

— Да, и, как понимаю, Кристина уже успела убедить своё начальство в такой же точке зрения, не так ли? — повернул я голову к девушке. Та без всякого восторга кивнула в подтверждении. Я развёл руками, — Ну тогда вы можете ясно понять выводы его императорского величества — если эти Терновы не работают, то значит… нужны другие Терновы. Новые.

— Юноша! То есть… Кейн! — чуть ли не подскочила хозяйка дома, — Вам не кажется, что вы переходите границы в своих предположениях?!

— Нет, мама, он прав, — подавленно произнесла Кристина, подходя к матери и кладя ей руку на плечо, — Со мной разговаривали, мне намекали… Затем, когда был эпизод с принцем, приказали прямо пустить проклятие Карафольга по следу нападавших. Я отказалась. С тех пор всё и…

— Подожди, милая! — схватилась мать за тонкие пальцы дочери, — Ты в самом деле веришь… в…

— Дорогая, наша дочь и… зять совершенно правы, — нанес женщине в спину удар собственный муж, — Мне приходило письмо с выражением высочайшего неудовольствия. В нем его величество интересовались пределами нашей… щепетильности. Как от своего лица, так и от лица принца, на которого было произведено покушение.

— Дорогой! — супруга, не стесняясь меня, встала, а затем, подойдя к креслу, на котором восседал её муж, устроилась у него на коленях, принявшись тихо и очень красиво рыдать хозяину дома в плечо.

Неловкое молчание? Не любим, но умеем и практикуем. Разумеется, всё это не так мрачно, как может показаться. Да, я со всем родом Терновых нахожусь в интересной позиции с защемленными яйцами, вон, даже у Михаила на битом лице начинает появляться понимание, что их новое княжество — это одна большая ловушка. Но не смертельная. Разыгранный императором гамбит идеален, но глубину и ширину этой кроличьей норы еще можно определить. Вряд ли она смертельна… если не быть упертыми баранами.

— Стряпчий прибыл, хозяин, — донеслось из-за моей спины знакомым жутким баритоном Анны Эбигейловны Розеншварц, — Вести его сюда?

— Да, Аннушка, пожалуйста, — кивнул боярин, начав тормошить жену. Та, скомкано извинившись передо мной, поспешно вышла из библиотеки. Через пять минут горничная ввела к нам испуганно оглядывающегося господина с большим кожаным портфелем, усыпанным заклепками. Стряпчий императорского дворца.

Настала моя очередь удивлять и поражать окружающих. После того, как господин с поклоном мне вручил княжеский перстень и сопутствующие документы, мы принялись заполнять доверенности, как на присутствующую здесь княгиню, так и…

— Вы уверены, ваше сиятельство? — дрогнувшим голосом осведомился стряпчий, извлекая из портфеля «младшие» кольца и еще бумаги, — Полная служилая доверенность с продлением до вашего уведомления?

— И «княжье слово» супруге, — кивнул я, фактически самоустраняясь от любой власти в своем владении, — Вы всё правильно расслышали. Заодно и завещания напишем.

— Всенепременно, ваша светлость, всенепременно…

Физиономия Михаила, внезапно обнаружившего себя не просто сыном и наследником боярина, но и княжеским, пришла в тот самый устраивающий меня вид, начав гармонично сочетаться с опухшим ухом.

«Облекаю боярина Тернова Игоря Юрьевича своим полным доверием в делах государственных