«Как же можно было учудить такую глупость?» — Ваш билет, юная леди?

Хорек-кондуктор смотрел на нее, как на младшую сестренку, но Шайен ничего не замечала. Она не хотела встречаться с ним взглядом. Она отвернулась, вытерла слезы и протянула сложенную пополам бумажную полоску: «Лапка — Денвер, Денвер — Голливуд».

Щелкнул компостер, и билет вернулся к ней. В нем появилась дырочка — маленькая дырочка в форме сердца.

В удивлении Шайен подняла глаза. Кондуктор наклонился и ласково шепнул путешественнице:

— Тебе не придется узнать, что такое ожидание. Ты следуешь велению высшей истины, Хорьчиха Шайен-Жасмина! И так будет всегда.

Она вытаращила глаза.

Кондуктор взял под козырек и двинулся в следующее купе:

— Билеты, пожалуйста.

«Откуда он знает, как меня зовут? Откуда ему известно, что со мной будет?»

Шайен погрузилась мыслями в тайну. Но ответа не было — только приглушенный перестук колес, только мягкое покачивание вагона, только уплывающая вдаль золотая Монтана за окном.

Она крепко держала билет, и сердечко солнечного света блестело на ее серебристой шубке.

Голливуд оказался совсем не таким, как ожидала Хорьчиха Шайен-Жасмина.

Не успела она отойти и на несколько шагов от «Закатного экспресса», как на глаза ей попался красивый хорек. Он стоял на платформе для встречающих и держал табличку с загадочной надписью: «АКТЕР?»

Шайен остановилась и спросила, что это такое.

— Это значит, — ответил он, — что если вы — актриса и впервые в нашем городе, мы постараемся помочь. Вам нужна крыша над головой? Вам нужны фотоснимки для проб? Вам нужно знать, кто какие картины снимает? Вам нужно знать, где проводят пробы? Мы можем помочь.

Шайен улыбнулась.

— Приму любую помощь.

«Дом молодого актера» — опрятный особнячок неподалеку от Уилширского бульвара — удивил ее множеством комнат, обставленных под старину. Когда-то он принадлежал Хорьчихе Бестил, звезде немого кино, завещавшей передать его в вечное пользование актерам грядущих поколений. В обшитых темным деревом общих залах толпились хорьки-инженю и характерные актеры, хорьки-комики, хорьки-танцовщики и хорьки-каскадеры. На втором этаже была кухня, где все по очереди готовили еду. За порядок в доме тоже отвечали все по очереди.

Новенькую приняли радушно. Одни сразу же бросились приветствовать ее, другие пустились в воспоминания о том, как они сами когда-то впервые переступили порог этого дома. «Какая вы милая!», «Как хорошо, что вы теперь с нами!», «Все у вас будет прекрасно!» — слышала Шайен со всех сторон.

Все уверены в себе, каждый убежден, что роль, ему предназначенную, не сможет исполнить никто, кроме него. Они не соперничают друг с другом. Они одалживают друг другу шляпы и шарфы для проб и даже репетируют вместе одни и те же эпизоды. Они твердо знают, что верный себе хорек непременно найдет ту роль, для которой готовит его судьба.

— Шайен? — Джерика, крошечная черная хорьчиха, пробовала ее имя на вкус. Она пробежала взглядом список комнат, отыскала свободную на верхнем этаже и повела за собой новую подругу. — Только вестерны, Шайен?

— Надеюсь, не только!

Лестницу покрывал ковер цвета лесного мха, а стены здесь были алые с золотом, совсем как кресла в «Кинохорьках».

— Ничего не имею против Дикого Запада, но хотелось бы сниматься и в исторических фильмах. И драму я люблю. И комедию, и детективы, и боевики.

— Шайен. Красивое имя. Но для этого бизнеса, пожалуй, чересчур западное. Смотри сама, конечно... Но если тебе нравится какое-нибудь другое имя, если ты когда-нибудь хотела зваться иначе, то сейчас — самое время решать.

Когда ее сфотографировали для проб, она послала один снимок домой, Хорьку Джоди. «Моему прекрасному фермеру, который всегда со мной... С любовью, твоя Шайен».

И после этого ей не приходилось подписываться именем Шайен еще очень, очень долго.

И вот она проходит пробу на небольшую роль в фильме «Говорит дама» — исторической картине о прошлом столетии. Это была роль помощника режиссера, и состояла она из одной-единственной реплики: «Теперь мы к вашим услугам, Пласидия».

Жасмина отрабатывала эту фразу снова и снова. Соседки по комнате давали советы и высказывали замечания.

«Теперь мы к вашим услугам, Пласидия».

«Не надо властности, — решила она. — Не надо холодности. Пусть будет тепло и радушно, как будто я пришла к Пласидии в ожидании подарка».

На пробах ассистент режиссера пристально посмотрел на нее, выслушал один раз и, не потребовав повтора, бесстрастно вручил карточку. «Среда, шесть часов, павильон Б».

Юная актриса сказала «спасибо», но было уже слишком поздно: когда она сообразила, что надпись на карточке означает победу, ассистент уже выбирал подходящих щенков-близнецов из четырех пар маленьких смышленых мордочек.

Жасмина ринулась домой, распахнула настежь стеклянную дверь в ореховой раме:

— Я получила роль!

Соседки радостно подбежали к ней:

— Прочти еще раз! Повтори, как ты это сказала на пробах!

«Шесть часов» — это шесть часов утра, объяснили они ей. А «Б» — это второй павильон в студии «Серебряная маска», огромный звуковой павильон.

В среду, ровно в полшестого, аккуратно причесанная Жасмина явилась в студию «Серебряная маска», подошла к павильону Б и предъявила свою карточку у входа.

— Удачи, мисс Жасмина, — сказал хорек-привратник и помахал ей лапой.

Она проскользнула в дверь, и ее тут же окружили загримированные актрисы.

— Ты — Жасмина! — воскликнула одна с улыбкой.

Трепеща, как мотылек, Жасмина кивнула.

— Пойдешь с нами, милая, мы тебя подготовим к съемке. Я — Молли, а это — Пента и Глориэлла.

— Я в первый раз...

— Не волнуйся, — сказала Глориэлла.

По полу змеились толстые черные провода, павильон был огорожен короткими занавесками, на мониторах видны были другие съемочные площадки, еще пустовавшие в этот ранний час. Высоко под потолком и вокруг, на больших подъемниках и треногах, теснились массивные прожектора.