чем то вроде титло (значка в виде скобки над буквой), что позволяло читать ее так, как она наименована в кириллице – «хер», отсюда берет начало группа слов, по семантике идентичных исконным. Но в любом случае, при прочтении текстов вслух писарям все равно приходилось как-то произносить эти графически замаскированные фонемы, поэтому и стала появляться на месте буквы «Х» буква «К», похожая как по звучанию, так и по написанию. Далее наблюдается смешанное употребление разных вариантов написания, вызвавшее путаницу, и наконец, к концу 17 века вся эта группа однокоренных слов на Руси употребляется уже только с буквой «К» в начале корня. На Руси, но не в местечке Гнилые сосны, что в Приамурье. Далее словарь дает ссылку на работу краеведа и этнографа полковника, члена Географического общества и уроженца тех мест. Полковник, как написано в статье, в своем труде описал с приложением фотоснимков и комментариев исторические памятники в виде каменных плит с выбитыми на них текстами, содержащими слова данной семантической группы в исконном написании. Отмечается, что среди однокоренных слов встречаются разные части речи от существительных до наречий. Далее самое интересное – семантика (смысловое значение). Авторы словаря утверждают, что поскольку кожаные доспехи восточного типа, именуемые куяльными, были на тот момент абсолютно не эффективными и как трофей не представляли никакой ценности, то эта группа слов в дальнейшем стала обозначать совершенно никчемное, никому не нужное, не имеющее никакой ценности имущество (х…ню), а позже, семантика (значение, смысл) этого слова и производных от него слов стала распространяться и на людей, их поступки. А слово х…плет, вообще имеет прямое отношение к ненужному и бессмысленному на тот момент ремеслу плетения кожаных доспехов. Именно как обозначение чего-то бесполезного, ненужного и даже вредного и поныне используется, по мнению ученых, эта группа слов в местечке Гнилые сосны. В качестве подтверждения тому в статье приводятся выдержки (без купюр) из выступления тамошнего Главы администрации на местном телевидении, когда он отчитывался за исполнение бюджета.

Статья действительно была великолепная, Леха показал класс, чего нельзя сказать обо мне. Единственным слабым местом в предстоящем процессе реабилитации Сергея Михайловича, конечно же, как теперь выяснится, знатока истории, краеведа-энтузиаста, с детства занимавшегося изучением исторических и культурных памятников удаленных районов России и впитавшего в себя весь колорит исконной, неприукрашенной писарями и чиновниками культуры, остается вполне современное словосочетание «ГУ», которое, к великому моему сожалению на камнях в 17 веке никто не высекал.

4

Я перепробовал все возможные варианты напустить пыли и размазать тему, перевернуть смысл и вывернуть наизнанку содержание.

«Глубоко увлажняемый», – я вертел эту фразу справа налево и слева направо, переворачивал вверх ногами, раскладывал на слоги и морфемы. Пробовал вернуться к корням – к древнерусскому и старославянскому формату, используя исчезнувшие редуцированные «Ь» (ерь), «Ъ» (ер) и юс малый, выглядевший как буква «А», только с маленькой закорючкой между «ногами», как у пьяного матроса, вышедшего на палубу качающегося судна, и забывшего надеть штаны. Вариант «Гълубоко увълажьнА(я)iмый» в переводе на древнее звучание вообще выглядит ужасно с первых же фонем : «Голубоко уволаженяимый». Да, слово «Глубоко» в древнем варианте читалось как «Голубоко», только «о» в первом слоге было коротким и со временем становилось все короче и короче, пока не исчезло (редуцировалось) полностью. Придавать выражению дополнительный «голубой» смысл не входило в мои планы, вряд ли меня за это похвалили бы. «В лесу раздавался топор дровосека…», – проклятая считалка не покидала моей переполненной головы.

Кофе и чай в моих запасниках почти исчезли, заканчивался порошок в картридже принтера, кофеварка сломалась, сеть барахлила. Раб Серега перекочевал из кафедры в кабинет бухгалтера Зои Михайловны, где за бутерброды и женское внимание помогал подбивать финансовые отчеты, и захаживал ко мне только по звонку и с одобрения своей новой хозяйки. Не имея возможности бездельничать, отвлекаясь на чаепития и Интернет, я углубился в чтение натасканной Станиславом Тихоновичем литературы.

Изучая древние тексты, я сделал небольшое историческое открытие, точнее нашел материал для гипотезы, разъясняющей особенности феодальной раздробленности Древней Руси. Дело в том, что до петровских реформ числовые обозначения в текстах выглядели как определенные буквы, обозначенные сверху черточкой, скобкой или зигзагообразной кривой, именуемой титлом. Так, буква «Х» (хер) с титлом обозначала число «600». Ленивый писарь тверского князя, писал под диктовку своего господина грамоту о высылаемой дани Великому князю: «Княже, высылаю тебе шкур собольих «хер», гривен серебряных «хер», и кафтанов великое множество», при этом забыл расставить титло над буквами, обозначающими числа. Вполне вероятно, что при прочтении данной эпистолы, другой гениальный писарь так и озвучил Великому князю сие послание. Немудрено, что Тверское княжество, в конце концов, перестало существовать, а оставшиеся в живых родичи тверских князей сбежали в Литву. Кстати, сбежать в Литву – это очень неплохая мысль, если все пойдет совсем херово.

Я не историк, но я мог бы использовать эту находку где-то на стыке наук, где всякие научные черти и водятся в большом количестве, но, к сожалению, есть одна загвоздка – словарь, состряпанный Лехой и полковником, мог свести на нет открытую мною историческую правду. Пикироваться с заслуженными деятелями Географического общества мне как то не хотелось.

Я махнул рукой на историю языка и вернулся к семантике (смыслу). Что может быть глубоко увлажняемым? Почва, земля, грунт, – еще…, может одежда? Нет, не то.

Решение пришло внезапно, когда я уже совсем отчаялся. ОРК кроме прочего прислала мне расшифровку полной стенограммы того самого заседания, на котором СМС позволил себе непарламентские комментарии, из этих записей я понял, что обсуждался вопрос проведения в городе каких-то гей-мероприятий, типа парада или карнавала, посвященных открытию нового курортного сезона. Депутат, названный моим нанимателем «ГУ» (далее буду называть его «ГУД» – глубоко увлажняемый депутат). Настойчиво предлагал на местном уровне узаконить такие мероприятия, а «всякую десантуру, погранцов и прочих гомофобов» гнать половой тряпкой из городских парков и фонтанов. ГУД даже заявил, что он сам лично будет вычищать город от этих пьяных сборищ, если правоохранительные органы будут по-прежнему бездействовать. «…Дровосек топором отгонял гомосеков»,– почему-то опять вспомнил я.

Да, вот она зацепка, точка опоры, которая нужна, чтобы перевернуть, как говорил кто-то из древних, землю: тряпка, половая тряпка. Я уставился на Серафиму, почтившую, наконец-то, по просьбе Станислава Тихоновича нашу кафедру своим посещением и пытающуюся натянуть тяжелую мокрую тряпку на новенькую, недавно купленную изящную швабру, изготовленную из древесины какой-то ценной породы, может быть из дуба, или каштана. ГУД, в контексте дискуссии сам отвел себе роль половой тряпки, предназначенной для очистки городских улиц от воинствующей гомофобии.