Я на миг представил себе, что Серафима натягивает на швабру депутата, и в момент, когда она решительно дернула тряпку вниз, даже вздрогнул всем телом.

Ну конечно же, СМС, называя своего соперника по дебатам глубоко увлажняемым, пытался как мог избежать оскорбительного выражения типа «мокрая половая тряпка»…

Я вежливо выставил Серафиму за дверь вместе с ее садо-мазо-инвентарем и набрал номер СМС. Идея понравилась Сергею Михайловичу и он предложил ее развивать, в очередной раз обещал содействие со стороны юристов.

Уже на следующее утро черновой вариант заключения был готов, теперь дело было за юристами, им следовало сформулировать вопросы для эксперта (то есть для меня) таким образом, чтобы мое уже готовое заключение выглядело логичным, полным и объективным.

5

На заседании суда я не присутствовал, СМС отправил меня вертолетом в охотничий приют высоко в горах, по официальной версии – поправлять пошатнувшееся здоровье, на самом деле, подальше от суда, чтобы не ляпнул чего лишнего или не раскололся «как пересохший Буратино» во время дачи показаний (экспертов, оказывается, тоже иногда допрашивают как свидетелей в суде).

Со слов Станислава Тихоновича, приехавшего в приют на вездеходе на два дня позже, все прошло блестяще, судья оказался сослуживцем Сергея Михайловича и тоже недолюбливал все эти парады и карнавалы вместе с их участниками и устроителями. Сторона истца потерпела полное фиаско, репутация СМС и его партии была восстановлена и очищена от наветов и несправедливых обвинений.

Еще через день в нашу горную обитель пожаловал и сам виновник торжества – Сергей Михайлович в окружении свиты из все той же Оксаны Рамильевны, оказавшейся его племянницей (дочерью старшей сестры), программиста Сереги, полковника, который действительно оказался очень интересным человеком, начитанным, разносторонне развитым, с великолепным чувством юмора в армейском, разумеется, его исполнении, а также Лехи, которого выдернули прямо из штаба, не дав даже переодеться в гражданское. Еще чуть позже вертолетом доставили нашего ректора и еще двух профессоров, один из которых курировал наши с Лехой диссертации.

Отмечали день рождения полковника, потом присвоение Лехе офицерского звания, потом защиту наших с Лехой диссертаций и научное признание трудов полковника и его команды, потом рождение племянника программиста Сереги и так до утра. Последнее, что я помню из этого застолья, что я произнес какой-то длинный тост, изобилующий теперь уже не матерными, а диалектическими терминами, говорил про какой-то «союз пера и топора», назвал Сергея Михайловича «Железным дровосеком» и предложил выпить за красивые глаза и ноги Оксаны Рамильевны.

К обеду следующего дня я проснулся уже кандидатом филологических наук и руководителем кафедры, так как Станислав Тихонович стал ректором, а ректора назначили руководить каким-то крутым научным проектом в Москве. Рядом со мною, мерно посапывая, спала крепким сном успешно практикующего юриста Оксана Рамильевна, как оказалось, это она дотащила меня до кровати и осталась присмотреть за мной до моего возвращения в трезвую реальность. Без очков и макияжа она оказалась довольно милой и симпатичной женщиной, совершенно не похожей на ту стерву, которую она изображала по долгу службы.

Через год мы уже жили вместе. Оксана не без помощи дяди возглавила юридическую службу городской администрации, сам же Сергей Михайлович стал главой, а точнее главарем этой самой администрации. Полковник ушел на пенсию и стал видным деятелем Географического общества, а вот Леха из армии уходить не стал, продолжил службу уже в качестве штабного офицера где-то на Дальнем Востоке, освоил специальность военного переводчика и всерьез занялся изучением тюркских диалектов.

Что случилось с оппонентом Сергея Михайловича – точно не известно. Говорят, он уехал за границу, кажется в Австрию, написал книгу об истории воинствующей гомофобии в России и даже номинировался с нею на Нобелевскую премию не то по литературе, не то по истории.

Эпилог

Сегодня ночью снова прошел вялый южный сентябрьский дождик, к полудню уступивший небо и землю озверевшему еще летнему солнцу. Невыносимая парилка – результат битвы двух непримиримых стихий, обволокла ни в чем не повинный беззащитный закованный в предательски теплопроводный асфальт город. Спасали кондиционеры, подаренные семь лет назад тогда еще институту (теперь-то мы Университет) депутатом-благотворителем глубоко уважаемым Сергеем Михайловичем, бывшим главой нашего замученного жарой и реформами курортного города. Сам Сергей Михайлович, «отпахав» тяжелую вахту на ответственном посту и «отхапав» не менее тяжелую часть бюджета расслабившегося в предвкушении долгожданного порядка и законности города, благополучно командировал себя за бугор на постоянное место жительства и заочно снял с себя бремя руководителя, став обычным рядовым плантатором на родине табака и кукурузы. Наверное, не совсем хорошо так отзываться о своем родственнике, хоть и дальнем, свояке, кажется, так ведь называют дядю жены, но он этого заслуживает. Благодаря его марш-броску за океан, я чуть не лишился поста ректора Университета, а Оксана вообще на время потеряла работу и вынуждена была создавать с нуля свою юридическую фирму, первым заказчиком которой, естественно, стал ее любимый заокеанский дядюшка. Слава Богу (или кому там молятся бывшие убежденные атеисты, вроде Сергея Михайловича) все обошлось. За былые заслуги СМС был прощен, от меня отстали, Оксана же получила огромную клиентуру из числа бывших и пока действующих чиновников разных уровней и рангов, попавших в жернова внезапно проснувшегося оголтелого правосудия. Освободившись от бесконечных проверок и подозрений, обозленный и агрессивный, я смог, наконец, закончить и с блеском защитить докторскую диссертацию на ранее не исследовавшуюся тему на стыке истории и лингвистики о влиянии правописания древних текстов на возникновение междоусобных конфликтов и иные процессы феодального дробления Древней Руси.

Я взглянул на настенные часы, подаренные мне в честь защиты диссертации, – половина двенадцатого, скоро обед. Взгляд сам собой переместился на висящий на стене рядом с часами амулет нанайских шаманов, оставшийся в наследство от моих предшественников. Ну как, оставшийся в наследство,… – скорее, случайно забытый. Хозяин амулета, переезжая на новое место, просто забыл его на стене в спешке, потом просил выслать, как ценный для него подарок, но завхоз Серафима Каземировна, не решившись самовольно войти в кабинет начальства, находящегося в загранкомандировке, отослала владельцу амулета бандеролью удивительно похожий на истребованный артефакт обрывок собачьего хвоста с колтунами и репьями, который откопала в коробке с утерянными или забытыми в аудиториях и на кафедрах вещами. Совесть ее по этому поводу абсолютно не мучила, так как с ее слов, собачий хвост ничуть не хуже отгоняет злых духов и при этом гораздо лучше пахнет. Я тогда не стал с ней спорить – в части, касающейся запахов, Серафима является абсолютным авторитетом, ее даже приглашают иногда в пищеблок обнюхивать продукты, как