— Хорошо, хорошо, я помню, что он какой-то там особенный. Идите. После концерта пусть остается в ложе, как только зрители разойдутся, я выйду к нему. А теперь идите, мне необходимо готовиться к выступлению. Леночка! Объяви, что я доиграю концерт!

Поняв, что нет смысла оставаться здесь, я сделала несколько шагов в сторону выхода, но Алпаров остановил меня:

— Девушка! Подождите. Представьтесь, как вас зовут?

— Наталья Олеговна.

— Наталья Олеговна… — маэстро стрельнул в меня глазами через отражение в зеркале. — Что ж… Ждите меня после концерта, поговорим.

К моменту, как я вернулась обратно в ложу, Давид уже собирался уходить. Его эго было задето и это его беспокоило гораздо больше, чем желания его брата. Я не показала ни лицом, ни словом, что думаю об этом. Хотя, честно говоря, купаясь в деньгах, заработанных трудом Адриана, можно было бы хотя бы один раз позаботиться о той самой курице, которая несет ему золотые яйца.

— А! Наконец-то и ты! Я уже думал, что тебя затоптали разгневанные зрители!

Вместо возражений или обидных слов в ответ, я подошла к своему начальнику и приподняла один наушник у него на голове:

— Концерт сейчас продолжится.

И вправду, мгновением позже всему залу было сообщено, что маэстро сейчас выйдет на сцену. Почти моментально воцарилась тишина — зрители уселись на свои места и в зале потушили свет. Давид отдернул занавеску, а я сняла с головы Адриана наушники.

— Интересно, как же тебе это удалось? Или это не ты? — недовольным шепотом озвучил свой вопрос старший Шагалов. Я ждала этого, поэтому сразу ответила:

— Это действительно благодаря мне. То есть… не мне, а моему обещанию. Дело в том, что у композитора Алпарова случилась большая неприятность, из-за которой он и прервал концерт. Я взяла на себя смелость пообещать, что если он доведет выступление до конца, то Адриан Ааронович поможет ему разобраться в его деле.

— О! А я был о тебе худшего мнения, мы… Наталья. Отлично! — Давид потер ладони друг о друга, облизал губы и показал тростью на сцену. — Пусть доиграет, и мы спокойно уедем домой.

— Как? Но я обещала ему от лица Адриана Аароновича…

— И что? Алпаров обязан доиграть концерт! Билеты проданы, зрители в зале, кем он себя возомнил? Имя Адриана не поможет ему, оно помогло полутора тысячам зрителей насладиться вечером до конца, а одному зазнавшемуся прохвосту не помешает немного охладеть в своей заносчивости!

Давид Шагалов, сидевший по другое плечо от Адриана, скривил губы:

— Тем более, ты просто помощница. Тебе никто не давал ни права, ни разрешения, ни таких полномочий, что-то обещать от имени Адриана. Кто такой Алпаров? Он — обнаглевшая сошка, которую по глупому стечению обстоятельств любит слушать мой брат. Таких сотни! Адриан же один. Он работает над проектами мирового масштаба, работает на правительство. Он слишком дорогая лошадка, чтобы на нем ездили все, кому не лень. Политики, руководители предприятий, богатейшие люди и даже президенты ждут, когда Адриан сможет заняться их делами, а он, по мнению недалекой помощницы, должен помогать кому-то там? Пианисту? Да черт бы с ним! Мы едем домой и точка. Адриан, наслаждайся концертом и забудь все, что наговорила тебе эта глупая, ох, я прошу прощения, очень глупая помощница, — отвратительный человек еще и манерно поклонился в мою сторону.

— Что с-случилось у Алпарова? — перебив брата, Адриан отчеканил каждое слово.

Старший Шагалов моментально возмущенно встрепенулся. Более крупный, чем его гениальный брат, он взмахнул руками, как ястреб над добычей:

— Адриан! Ты не обязан, мы едем домой!

Но его брат, упрямо глядя на свои колени, повторил вопрос:

— Что с-случилось у Алпарова?

— Там была суматоха. Не очень понятно, но композитор кричал что-то о том, что у него воруют его мысли. Вроде как, он накануне напевал придуманную им мелодию в душе, а сегодня услышал ее по радио в исполнении известных музыкантов. Все бы ничего, но это уже не в первый раз. Он хотел и вовсе отменить концерт и либо вызвать полицию, либо докторов из сумасшедшего дома…

— Лучше второе, — проворчал Давид Ааронович, он не стал продолжать, потому что тот, о ком шла речь, как раз вышел на сцену, помахал рукой сидевшим в зале и опустившись на кресло подле рояля, принялся играть.

— Я п-поговорю с ним, — сказал мне мой шеф, проигнорировав выпад брата и начавшую звучать мелодию. — К-когда мы д-должны встретиться?

— После концерта, как только разойдутся зрители, он придет прямо сюда.

Давид хотел что-то возразить, но младший Шагалов уже согласно кивнул мне и поставил тем самым точку в этом споре.

Концерт продолжился. Брат моего шефа еще не раз стрельнул в меня ненавидящим взглядом, но поделать ничего не мог, ему пришлось смириться с обстоятельствами, а меня начало терзать отвратительное чувство, что снова сделала что-то не так. Как в тот раз, в случае с Уральским Купеческим банком. Именно я приняла решение не мешать Адриану Шагалову, и уже очень скоро его кабинет был обстрелян с внешней стороны, а когда стрелку не удалось добраться до него таким образом, он пришел к нему сам и пырнул ножом старого дворецкого. Михаил Павлович долго лежал в больнице, я не раз ходила в храм поставить свечку за его здоровье. Слава богу, он выкарабкался. Теребя дешевое колечко на пальце, которое мама подарила мне давным-давно, я терзалась сомнениями, как бы снова не допустить той же ошибки. Ведь в тот раз Давид оказался прав. Если говорить о безопасности его брата. Я? Я тут ни при чем. Адриан один такой, а таких как я мышей на белом свете миллионы.

Доиграв последние три части концерта, Алпаров несколько раз поклонился, на бис не вышел. Цветы у зрителей собрали его помощники. Мы остались в ложе. Давид Ааронович расхаживал по нему взад и вперед, стуча своей тростью об пол с таким гневом, что я уже начала бояться, как бы не проделал в покрытии значительную дыру. Адриан преспокойно окунулся в свой блокнот и выводил в нем формулы, пока я не сняла с его головы наушники — это произошло, как только из зала исчезли все зрители. Приближение же Алпарова мы все услышали издалека. Композитор так громко возмущался, что я поспешила выскочить в коридор с намерением остановить его. Я захлопнула за собой дверь в ложу и преградила ему и его свите путь.

— Стойте, Анатолий Варданович! Мы с вами договаривались, что сперва вы выслушаете, как необходимо вести себя в присутствии Адриана Шагалова.

Композитор резко остановился, откинул седые волосы назад и воззрился на меня, как царь на служанку:

— Что? Ах, ну да. Он же «особенный». Ну, давайте, говорите, как именно я должен вести себя с вашим шефом!

— Во-первых, вы зайдете в ложу один. Без сопровождающих. Во-вторых, говорить нужно спокойно, медленно и только по делу. Желательно совсем без эмоций.