восемнадцать, и мать отпустила ее в полет самостоятельно — увидеть бабушку.

Конечно, я была счастлива, но это уже был не мой ребенок. Говорить с ней о чем-то не получалось.

Так что большую часть времени она проводила с отцом, который специально на недельку взял отпуск.

Женщину, которая появилась у сына, звали Татьяна. На двенадцать лет моложе. Ну, это не беда, сын еще и сам очень молодой.

Он меня с Татьяной познакомил. Она сразу как-то мне улыбнулась — и все! Мы стали родными.

А так ничего не изменилось. Они жили сами по себе, я сама по себе. Я стала верить, что там, что-то есть, что ходит где-то Сеня. Потом он перестал ходить. Просто сидел на скамейке и ждал меня.

Я уже устала жить. Не хотела.

Все боятся заболеть, например, раком. А я иногда думала — вдруг у меня обнаружат рак, и я хоть и медленно, но уже совершенно точно умру.

Сама себя лишить жизни я не могла.

И опять меня сын спас.

Через три года жизни с Татьяной, он пришел ко мне и что-то мялся, ххххх, тянул время.

Я не выдержала:

— Что у тебя стряслось?

Он облегченно вздохнул:

— Мам, мы с Татьяной решили пожениться!

— Это информация или вопрос?

— А если вопрос, то, что ты не разрешишь?

— Что, ребенок?

Он обнял меня и шепнул в ухо: — девочка!

Я была на седьмом небе! Вот она, снова жизнь! Снова я буду нужна! И мне вместе с ними нужно будет растить ребенка!

Конечно, дорастить ее, скажем, до института я, конечно, не смогу — умру по дороге! Но, мне достанется ее, внучки, самый нежный, самый интересный возраст.

Не досталось.

Когда девочка родилась, мне разрешили с ней побыть только полгода — надо было помочь Татьяне, тем более что это у нее был первый ребенок, и она не сильно в этих тонкостях разбиралась.

А потом как-то, когда мы уложили ребенка спать, и я уже собралась домой, она сказала:

— Мам, останься, есть разговор!

Подошла Татьяна. И разговор был о том, что они бы хотели воспитывать ребенка так, как сами считают нужным! А я, бабушка, как и все бабушки, виду уже свою политику. Например, когда девочка кричит без умолку, я не выдерживаю, хватаю ее на руки, целую, баюкаю, пою песни, словом, успокаиваю. Мне ее жалко.

И им жалко! Но ребенок растит в себе инстинкт, что если чего-то хочет, стоит побольше поорать — и все будет!

А дальше, когда она буде взрослей, станет еще хуже! Я буду задабривать ее подарками, покупать новые куклы, хотя десять уже купленных валяются по квартире!

Ну, и в том же духе, и так далее!

Разговор был длинный. И не скажу, что они не правы, или имели что-то лично против меня!

Я все поняла.

— Как я смогу ее видеть?

— В выходные, — ответила Татьяна. — Бабушка должна быть подарком, праздником! И то за хорошее поведение!

Сеня, родной мой, забери меня к себе! Нам с тобой хватит и друг друга!

… Было тридцать первое декабря. Затемнело уже за окном, зимой ночь наступает везде рано.

В фонарях за окном медленно опускались снежинки.

Опять наступил Новый год.

Я молча автоматически нарезала оливье.

И вдруг в глазах вспыхнул свет!

И я куда-то провалилась, и стало так хорошо, и пришел Сеня, спросил:

— Ты что умерла7

****

Сеня, я иду к тебе. Осталось только пять дней. И опять будем вместе.

Навсегда!