взрослые – те же дети. Когда им становится скучно, они начинают создавать игрушки, да ещё какие! Их игрушки поют и танцуют, как настоящие живые артисты, но вся тайна – в часовом механизме.

– Ой, пап, но ты ведь тоже часовщик! – воскликнул Хьюго. – Неужели тебе не по силам починить этого человечка?

– Уж и не знаю, сынок. Столько ржавых деталей, некоторые вообще потерялись. Это займёт много времени, а у меня часовая мастерская, клиенты…

Кстати, отец Хьюго был потомственным часовщиком: эта профессия передавалась по мужской линии из поколения в поколение. Следующим принять эстафету должен был Хьюго. Когда он был маленький, он только всё ломал: разбирал часы на детальки, рассматривал… А потом пытался их собрать, подражая отцу, ведь тот частенько брал его с собой в мастерскую. В шесть лет Хьюго уже мог починить часы с несложной поломкой.

Но от работы он быстро переходил к баловству, собирая из ненужных деталей какую-нибудь заводную игрушку. Отец, конечно, гордился своим чадом и выставлял его поделки на самое видное место. И вот в их жизни появился этот человечек, который оказался сложнее всех часов на свете! Да ещё с диковинным названием «автомат».

Хьюго продолжал ходить в школу и приносил хорошие отметки, но каждый вечер умолял отца взять его в музей. И вот как-то вечером он внял просьбам сына и привёл его на пыльный музейный чердак. Чего тут только не было: и сломанные модели кораблей, и отбитые головы старинных статуй, а ещё древние таблички со странными письменами и огромные резные двери, по своей роскоши достойные королевских дворцов…

Но это было далеко не всё. На полках стояли пыльные стеклянные банки, заполненные специальным раствором, в котором плавали всякие жучки-паучки, мелкие представители животного мира. Отовсюду на Хьюго таращились чучела птиц и животных– настолько правдоподобные, что казалось, вот-вот птицы взмахнут крылами и улетят, а какая-нибудь дикая кошка спрыгнет с полки и вопьется в тебя когтями…

Хьюго ходил по чердаку, разинув рот, и совсем забыл про механического человечка. А тот всё это время молча лежал, накрытый куском ткани. Когда же отец сдёрнул с него покрывало, Хьюго даже запищал от восторга. Ещё бы. Ведь он был не просто сыном, внуком и правнуком часовщика, а потомком самых первых часовщиков в мире. Правда, восторг его быстро поутих, ведь человечек был почти что развалиной.

– Папочка, спаси его, пожалуйста, – прошептал Хьюго.

Отец грустно вздохнул:

– Ты же знаешь, сколько у меня дел. Даже не знаю, где взять время…

Но Хьюго был уверен: отец не бросит человечка и обязательно что-нибудь придумает.

Так оно и случилось. В один прекрасный день отец взялся за дело. Теперь он подолгу задерживался в музее – поднимался на чердак и работал, работал, работал.

Сначала он составил подробные чертежи и зарисовки деталей – так появилась стопка блокнотов, единственное отцовское наследство. Итак, отец разобрал человечка, смазал детали, очистил их от ржавчины. Недостающие детали, будучи опытным часовщиком, он изготовил сам. Теперь, следуя чертежам, ему предстояло собрать человечка заново.

В день рождения Хьюго, следуя старой традиции, отец повёл сына в кино. А когда они вернулись домой, отец торжественно подарил ему один из блокнотов. В этом блокноте был подробный рисунок человечка, можно сказать, его портрет.

Если у Хьюго было мало уроков, отец брал его с собой в музей. Мальчик садился напротив отца и, затаив дыхание, слушал его рассказ, как работает та или иная сцепка, как крутятся колёсики и вращаются цилиндры, передавая движения из одной части тела в другую. Это была их общая мечта: справить «день рождения» механического человечка, когда он снова научится писать.

Однажды вечером отец забрал кое-какие чертежи и ушёл, сказав, что вернётся очень поздно. Но Хьюго не спалось, он будто предчувствовал недоброе.

…Говорят, во всём был виноват старый сторож. Забыв, что в здании он не один, старик запер все двери, включая чердак, и отправился спать. А потом случилось ужасное…

Бедный Хьюго! Он так и просидел у окна до самого утра. Школу пришлось прогулять.

И только ближе к вечеру он услышал на лестнице шаги. Мальчик радостно рванул к дверям. На пороге стоял папин старший брат. Он, как всегда, был пьян. Дядя Клод так много пил, что глаза у него были красные, как у кролика. Он потёр воспалённые веки кулаком и произнёс:

– Ну что, собирай вещи и пошли ко мне. Твоего отца больше нет.

От бессонницы все чувства у Хьюго притупились. Он плохо помнит тот день – всё происходило как в страшном сне. Но он отчётливо помнит, как после ужасной новости громко застучало в висках – тик-так, тик-так…

Мальчик передвигался по комнате, как сомнамбула, и собирал чемодан. В память об отце он забрал набор инструментов, колоду карт, которой отец показывал ему фокусы, и самое главное блокноты. А блокнот, подаренный отцом, он положил в карман.

Париж вступал в осеннюю пору – с её листопадами, резкими порывами холодного ветра и накрапывающим дождиком. Именно такая погода сейчас и стояла – как будто вся природа оплакивала гибель отца… Но дядюшка Клод был человеком практичным и по дороге успел обрисовать племяннику картину его будущей жизни. Как мы уже говорили, дядя работал часовым механиком на парижском вокзале, и теперь у него была прекрасная возможность «запрячь» своего племянника.

– …а жить будем в моей квартирке, прямо при вокзале, – оживлённо говорил он. —

Я научу тебя чинить большие часы – не чета вашим наручным и комнатным. Ты станешь помощником хранителя времени, это очень почётное звание для мальчика.

Хьюго спросил дядюшку лишь об одном: как же он будет учиться при такой загрузке.

Дядюшка лишь рассмеялся:

– Могу тебя обрадовать: от всех школьных занятий я тебя освобождаю.

Именно тогда Хьюго понял, что счастливое детство закончилось, и теперь его ждёт совсем другая жизнь. И впервые для смелости нащупал в кармане отцовский блокнот — этот жест со временем станет для него как заклинание, как отцовская поддержка.

– Да ладно тебе, не убивайся ты так, – сказал дядюшка Клод, похлопывая мальчика по плечу. – Ведь мы из династия хорологов[1], так что принимай эстафету.

Хрипло закашлявшись, дядюшка вытащил на ходу заляпанную маслом серебряную фляжку и сделал из неё большой глоток. Наверное, спиртное стало для него такой же необходимой подпиткой, как для часов – завод и смазка.

Словно почуяв, что Хьюго намылился