– Убить, – уточнил Клозе.

– И выдать это за обычную смерть в бою, – добавил Мейер.

– Это не так уж сложно устроить, – заметил Клозе. – И как же вы намерены поступить?

Глаза Мейера расширились от изумления.

– Я думал, это очевидно, раз я пришел сюда. Я не собираюсь этого делать.

– Не так уж и очевидно, лейтенант, – сказал Клозе. – Вы вполне могли оказаться приверженцем старой благородной школы. Этот жест вполне вписывается в рыцарское понятие о благородстве. Предупредить, вызвать на бой, вместо того чтобы просто и надежно ударить в спину. Но я бы так делать не стал. Я бы ударил в спину.

По лицу Мейера можно было определить, что последнюю фразу Клозе он считает самооговором. Причем самым злостным.

– Тогда зачем же вы пришли? – спросил барон.

– Только чтобы информировать вас, сэр.

– Какой мне прок от этой информации? – вопросил Клозе.

Удивлен он не был. Теперь его было не так легко удивить, особенно если дело касалось человеческой глупости или подлости.

– Э… Кто предупрежден, тот вооружен, – сказал Мейер. – Или типа того, сэр.

– Почему вы передумали? – полюбопытствовал Клозе.

– Потому что… эта идея не нравилась мне с самого начала, сэр. Нельзя начинать свою карьеру с такого поступка.

Боже, он еще думает о карьере, подумал Клозе. Это в такое-то время? Стоит ли рассказать ему, какая карьера его ждет? Он вряд ли успеет дослужиться до капитана, прежде чем все человечество накроется одним большим медным тазом.

– А потом… Потом я увидел вас в деле.

– И испугался?

– Нет, – сказал Мейер. – Ударить в спину легко. Технически. Ведь вы бы не ждали такого от меня… От кого-то из своих. Но вы – не просто человек. Вы… Я не знаю, как это выразить… Легенда при жизни…

– Скорее уж я – жизнь при легенде, – ухмыльнулся Клозе. – Не боитесь, что кардиналу не понравится такое отношение к его приказу?

– Пусть кардинал катится к черту, сэр, – решительно сказал Мейер. – Мы – пилоты. Мы не бьем по своим.

– Ты был один? – Вон он, момент истины.

– Нет, сэр. Позже меня познакомили с другими. Кардинал имел в виду, что вы очень хорошо умеете пилотировать.

– Сколько вас было?

– Трое, сэр.

– Всего-то? – удивился Клозе. – Видать, кардинал плохо изучил мое личное дело. С вами мне все ясно, лейтенант, а что насчет тех двоих? Мне все еще следует опасаться удара в спину?

– Нет, сэр. Лейтенант Густавсон не осмелился идти со мной, но я говорю и от его имени тоже.

– А третий?

– Сегодня он отлетал свое, сэр.

– Понятно, – сказал Клозе. – Вы сообщите мне имя того кардинала, который подписал вас на столь богоугодную работенку?

– Я его не знаю, сэр.

– Он даже не представился?

– Нет, сэр. Высокий, худой, старше средних лет, волосы темные…

Клозе жестом остановил Мейера.

– Это описание ни о чем мне не говорит, лейтенант, – сказал он. – Боюсь, я не знаю в лицо всех кардиналов. Даже одного не знаю.

Хотя нет. Одного я знаю. Кардинала Джанини, личного духовника нынешнего императора. Типа, с подачи которого и заварилась вся эта каша.

Трое, подумал Клозе. Да эти типы меня совсем не уважают. После «Трезубца»… Хотя это ведь может быть и не одна тройка. Вряд ли бы всех моих потенциальных убийц стали сводить вместе.

Черт побери, воевать становится все веселее. Теперь надо смотреть еще и за спину, ожидая удара от «своих».

С другой стороны, почему меня это не удивляет? Потому что я ждал чего-то подобного с самого момента своей отправки в это соединение.

Мейер не уходил. Он словно ждал чего-то еще, хотя вряд ли мог добавить к беседе новые факты.

Потом Клозе сообразил, чего Мейер ждет.

Прощения. Отпущения грехов, пусть и не такого, как в церкви.

– Можете идти, Мейер, – сказал Клозе. – Я не буду вам лгать, сказав, что вы хорошо воюете, потому что я не видел, как вы воюете. Но у вас еще есть все шансы заслужить мое уважение.

Мейер посветлел лицом. Покашливание Клозе догнало его уже на пороге. Он обернулся.

– Спасибо, лейтенант, – сказал Клозе.

Единственным человеком, от общения с которым Клозе не тошнило, был, как ни странно, офицер контрразведки майор Сэм Клементс. Вообще-то пилоты обычно недолюбливали контрразведчиков, но майор Клементс оказался на удивление приятным собутыльником. Возможно, именно поэтому он и получил назначение в местную «эскадрилью прокаженных». Командовал небольшим соединением вице-адмирал ВКС Карлос Рикельми. Он был неплохим военным даже по строгим меркам Раптора. Но шутники называли его соединение «эскадрильей прокаженных имени Клозе». По фамилии самого знаменитого прокаженного.

И самого живучего.

Сюда ссылали самых неблагонадежных с точки зрения нынешнего правительства людей. Атеистов, проштрафившихся, зеленых новичков или, наоборот, людей слишком старых, от которых более элитные соединения хотели избавиться.

Клозе направился к Клементсу, потому что после откровений Мейера не смог сидеть в одиночестве. Хотелось выпить, а пить в одиночку Клозе не любил.

– Ротация кадров бешеная, – признался Клозе майор Клементс, разливая виски по бокалам. – За прошедшие три месяца личный состав обновился на семьдесят процентов.

– Дерьмово, – констатировал Клозе.

– Молодежь не успевает учиться, – сказал Клементс. – Двадцать пять процентов новичков гибнут уже в первом бою.

– Интересно, что ты это именно мне рассказываешь, – сказал Клозе. – Потому что во время их первого боя обычно именно я летаю рядом и стараюсь свести потери к минимуму.

– Не сказал бы, что у тебя здорово получается, – заметил Клементс. Это был не упрек. Простая констатация факта.

– Ветеранов в нашей эскадрилье почти не осталось, – сказал Клозе. – А новички… Их и пилотами-то назвать нельзя. Летуны. Мясо…

– Жестко.

– Зато справедливо.

Они выпили за справедливость.

– Ты хоть понимаешь, к чему все идет? – спросил Клементс.

– То, что я понимаю, зависит от того, спрашивает ли меня об этом обычный человек, такой же, как я, или кадровый офицер контрразведки.

– Хватит выпендриваться, – сказал Клементc. – За все время твоего пребывания здесь я ни разу не говорил с тобой как офицер контрразведки. Хотя, наверное, мне следовало это сделать.