только российскими торговыми судами. А 18 сентября все английские корабли, прибывшие в порты Прибалтики и Санкт-Петербург были отправлены обратно. В британском парламенте поднялся вой до небес! И торгаши вытолкнули Эдика на переговоры со мной. Думаю, с большим удовольствием они бы меня растерзали. Ибо я ударил их по самому дорогому — их карману. А почему другие не возмутились? А все дело в том, что компаний с совместным капиталом это не касалось. А русско-германская и русско-голландская судоходные компании уже были созданы. А вот русско-британской не было и не будет! Кроме того, подкинул я идею Путилову, идею простую, как мычание. И та скорость, с которой он ее реализовал — просто потрясала. Так что первого сентября со стапеля сошел первый в мире контейнеровоз. Для Балтики — самое то, фактически, Путилов переоборудовал строящийся трамп именно под мою идею. Контейнер — единица, которая занимала одну железнодорожную платформу. Благодаря тому, что канал теперь тянули самыми быстрыми темпами в сторону железнодорожного узла, где строились погрузочные стапеля, перегрузка контейнера с железнодорожной платформы на контейнеровоз оказывается очень быстрой и выгодной в экономическом плане. И грузопоток через порт возрастает многократно. На гражданских верфях строилось еще четыре таких корабля и шесть было заказано в Германии. Сам тип судов был еще и запатентован, как и идея контейнера и перегрузки. Тут уже постарались наши умельцы. В общем, немцы тоже прониклись экономической выгодой такого дела и выкупили лицензию на постройку таких судов. Заинтересованность выразил и Крамп, которого в САСШ додавил мой брат Костя, теперь жду этого коммерсанта у себя в первой декаде октября. А пока разговор с его величеством Эдуардом. Надо сказать, что Эдик решил не юлить, вроде бы как начать с откровения.

— Брат мой, я вынужден признать, что наши государства находятся в состоянии необъявленной войны по нашей вине. Не по моей личной. Я никогда не хотел бы войны с твоей империей. Так получилось… Мне нужно было время во всем разобраться. И я согласен –мы виноваты, но… признать это мы не можем… Ты ведь итак наказал виновных. Что же еще?

— Дорогой брат… Ты слишком долго разбирался с тем, что произошло. Если бы вы сами наказали виновных, то наш разговор был бы намного проще.

— Михаил, — Эдик от моих слов поморщился, как от горькой пилюли, а что? Государством править это на актрисулек по номерам валять, извольте напрячься, ваше величество, — право слово, я ведь не абсолютный монарх, у меня нет таких возможностей, я должен учитывать политическую обстановку, тем более, что выборы…

— Тори опять могут взять верх над вигами? — не совсем к месту блеснул цитатой из мультфильма, но Эдуард этого мультика видеть не мог, потому просто прохлопал своими жабьими глазками и ответил:

— Причем тут это? У нас победили виги, тори в оппозиции…

Эх, Эдик, Эдик, правильный ответ: какие тролли, какие фиги! А ты не в курсе. Ладно, не беда.

— Дело в том, брат мой, что меня не интересуют ваши внутриполитические расклады. Виновные должны быть наказаны. Те, кто отдавал приказ — в первую очередь.

— То есть тебе матушки, да еще двух самых крупных политиков страны мало? — почти с ужасом спросил король.

— А что, есть еще кто-то виноватый настолько же? — поинтересовался я в ответ. Знаю, еврейский прием — вопросом на вопрос отвечать, но сейчас он должен хорошо сработать. Эдик побледнел еще больше.

— Ээээ … вот и все, что смог выдавить из себя.

— Брат мой, я не настолько кровожаден. Поэтому на этом мы остановимся. И да, со смертью королевы Виктории мое письмо смысл потеряло. Только не надо делать удивленное лицо, я уверен, что содержание моего послания твоему величеству известно. Поэтому кое-что еще между нами осталось невыясненным.

— Письмо твое матушка сожгла, но его содержание стало нам известно… в общих чертах…

— Ну вот и ладно. Там сумма была выставлена. Она не оговаривается. Вот только я могу взять не золотом, а заводами… или промышленным оборудованием. Как договоримся.

— Да, но это очень большая сумма.

— Разделим ее на десять лет, мы забираем заводы и оборудование, а казна компенсирует затраты вашим промышленникам за этих самых десять лет. И только тогда, когда последний станок в рабочем состоянии окажется в России я соглашусь на создание русско-британской судоходной компании. И никак иначе!

— Брат мой, но ведь это совершенно разорит страну, помилуй, за что? — на короля было жалко смотреть. Но… увы никаких иных вариантов нет, разве что такой…

— Считаешь, что не за что? — давлю Эдика взглядом, тот держится, но недолго. По лицу обильно стекает пот.

— Но это все равно как-то… — вот он смог что-то выдавить из себя.

— Хорошо. Половина той суммы. Но при этом отказ от финансирования революционеров — любых мастей. И это должно быть закреплено законом. Прошу учесть, что финансист, который кормит террористов станет мишенью уже для моих спецслужб. И мне достаточно будет косвенных улик.

— Но я же не могу вот так, это частные капиталы… — король-то сдулся. Гут!

— А ты объясни частному капиталу, что в гробу ему деньги не будут нужны, тем более, что надо будет еще в гроб попасть. Могут и не найти, что в тот гроб положить. В ответ Россия обязуется не поддерживать ирландских или шотландских сепаратистов. Например.

— Хм… это хоть что-то…

— И еще, Британия не мешает естественному расширению России по ее сухопутным границам, мы же обязуемся не смотреть в сторону Индии и отказываемся от ведения крейсерской войны на торговых коммуникациях, я готов пересмотреть нашу судостроительную программу ради этого.

А дальше началась торговля, к которой присоединились уже другие специалисты — дипломаты и военные.

Генри Понсонби

После скоропостижной смерти любимой нами королевы Виктории я был уверен, что окажусь не у дел. Тем не менее, Эдуард решил меня оставить и в качестве своего доверенного лица, тем более, убедившись в том, насколько щепетильно и честно я вел все финансовые дела королевской семьи. Я никогда не считал принца человеком легкомысленным, да,